Коварные ступеньки

— Подозрительных мало. Большинство наивные как тапочки. Я, конечно, понимаю, что преступник не всегда очевиден, но тридцать человек в сговоре сейчас представить не могу. А уж на протяжении семидесяти лет… Ты уверена, что нет никакого другого способа повлиять на остальных?

— В смысле? — опешила я от внезапного предположения.

— Ну, кроме разумника, никто не может на мозги воздействовать?

— Да может, конечно. Способов валом — от амулетов до зелий.

Почему-то, когда Соня подскочила с места, я сразу поняла — надо бежать, а то придушит. Проворно я запрыгнула на кровать и, когда преследовательница добежала дотуда, оказалась уже на шкафу. Видимо, такого она от меня не ожидала, поэтому замешкалась, смутилась и практически миролюбиво пожурила:

— Лида, ну зачем меня-то было с ума сводить этим разумником? Или заговором…

— А ты что думаешь, если здесь замешаны зелья да артефакты, это кто-то один творит? — уточнила я, не слезая со шкафа. — Вряд ли ему тогда останется время на уроки и проверку домашних заданий. Сделать нужную настройку на несколько человек — это тебе не чаёк сварить. Тут же изготовить, активировать на подопытном, вложить мысль…

— Но не тридцать же учителей?! — почти жалобно возопила Соня.

— Не тридцать, — согласилась я, — но без преступного сговора тут никак.

— Ну, человек пять я тебе наскребу. Слезай, буду мыслями делиться, — приказала моя напарница, и я последовала её команде.

Честно сказать, боялась, что со шкафа я всю пыль собрала, но форма неожиданно осталась чистой. Видимо, убрали комнату к нашему приезду качественно.

— В общем, у меня есть четыре основных подозреваемых и девять побочных.

Я ждала, что Соня сейчас покажет мне их изображения, но она почему-то решила ограничиться словами и продолжила:

— Баяр Аюшевич, преподаёт расчётку со времён, как открылась гимназия. Раньше жил здесь неподалёку, в Хужире, работал в магминистрации. Вместо ответа на вопрос, почему он ушёл оттуда, начинает громко материться.

— Ты его из-за ругани заподозрила?

— Ему около семидесяти, он вполне мог быть замешан во всём. Даже если тут заговор, кто-то один всё это инициировать и направлять должен.

— Но тогда получается, что он это маленьким мальчиком начал. Или ему так за семьдесят, что уже под восемьдесят?

— Лида, я же в учительской работаю, а не в кадрах. Скрыть от всех в таком возрасте плюс-минус десять лет…

— Усекла, прониклась.

— Следующий — Рувен Гедальевич… Ему за восемьдесят, и он всю жизнь тут преподаёт, ещё со школы. Знахарь.

— Кстати, в библиотеке сказали, что самую крутую книгу по зельям у них знахарь переписывал, — припомнила я. — И оба мужчины в принципе подходят, если брать зелье для увеличения продолжительности жизни.

— Ну не знаю, нужно ли было оно им тогда…

— Так они и поменять могли направленность-то. Сначала из-за одного убивали, потом из-за другого… Но зелье с одной смерти только одно получится.

— Ну так никто и не говорит, что они вместе работают! — фыркнула Соня. — Они друг друга не сильно любят. Это если говорить вежливо. А зелье из одного человека реально только одно можно?

— Нет, ну почему? Это то конкретное только одно получится! Точнее из сердца только одно зелье можно сварить. Из мозгов много порций получится. А если в расчёт брать и другие органы, то там желудок, лёгкие, печень, почки…

Соня закрыла рот рукой, второй отчаянно махала, чтобы я прекратила своё занимательное повествование.

— Что такое? Ты же оперативник, трупы видела!

— Ты знаешь, я видела конечный результат, а вот как представлю, что кто-то берет и вот так в человеке копается… Бр-р, это ж какую выдержку иметь надо!

— Огромную, — согласилась я.

Копаться в человеке и я бы не смогла, я даже в животных-то плохо копалась — старалась покупать готовые составляющие для работы. Да и работа у меня была связана не с приготовлением, а с распознаванием уже использованного. А вот на фабрике у нас чего только не варилось. Как вспомню их заготовительский цех, так прямо фу-фу-фу. Трупы, конечно, не красивее, но их за годы работы видела раз семь от силы. Я в основном по дурманам да по отчётам из морга работаю.

— Так что можешь проверить своих коллег на страх крови, — внезапно предложила я неплохую мысль. — Тех, кто не боится, оставляй как главных подозреваемых.

— Вот я поэтому во вторую группу всех знахарей и записала. Их всего четверо. Один Рувен Гедальевич, завуч Фёдор Михайлович — ваш классный, кстати, присмотрись к нему, — Анна Аскольдовна, не старая, но в возрасте уже. Возраст не говорит. И Игорь, но он совсем молоденький и приехал из какой-то тьмутаракани.

— А ещё двое в главной группе? — припомнила я.

— Аюна Игоревна, преподаёт ботанику. Она дочь бывшего зельевика. И Дима. Как я поняла, у него тут работала бабушка и отец, но его предмет я не знаю. Остальные из второй группы — это нынешний зельевик, директор и завучи, потому что кто-то должен находиться близко к власти, иначе такое трудно провернуть.