Коварные умы (ЛП)

В любом случае, у моего телефона сдохла батарейка. Джек отвезёт меня домой. Ты моя лучшая подруга. Я так сильно тебя люблю. Ты словно крутая старшая тётка, которой у меня никогда не было.

Обнимаю и целую ~ Элли (после следовал ряд ассиметричных криво нарисованных сердечек).

— Записка от Элисон? — Бумага показалась знакомой, и, когда я рассмотрел её порванный край, понял, что она из моего альбома для рисования.

Грёбаный трындец.

— Перевер-р-рни её.

Перевернув, я увидел свой почерк. Потом я увидел свои слова. Потом свои предложения. Затем жизнь промелькнула у меня перед глазами. Это были мои подробные записи о Сандэй Лэйн.

Резко открыв дверь, я затащил Сидни внутрь до того, как она успела дать мне по морде. Что она точно собиралась сделать, потому что её кулак уже был нацелен на мой левый глаз.

— Остановись.

Она ударила ладонями по моей груди.

— Ты заставил меня надеть костюм Железного человека, — сказала она сквозь сжатые зубы.

На секунду я застыл. Это всё, что я мог сделать, чтобы не рассмеяться прямо в её прелестное сморщенное личико... Которое теперь становилось красным... а вот сейчас багровым...

— Сидни, мне жаль. Я не собирался признаваться тебе в любви. Я собирался рассказать тебе об этом, клянусь. — Вперёд, давай, ляпни ещё какую-нибудь глупость.

Святые небеса, есть ли цвет, темнее багрового? Точно, голубой.

Лицо Сидни посинело, и, опустив руки по швам, я прикрыл глаза.

Дай мне пощечину. Ударь меня. Делай всё, что захочешь. Я хотел, чтобы она выпустила это из себя, но ничего не произошло.

Когда я открыл глаза, она сидела на моей кровати, по её лицу текли слёзы.

— Чёрт, Сидни. — Я поспешил к ней, но держался на безопасном расстоянии. — Прошу, мне так жаль. Я был зол из-за машины, и всё просто завертелось, но я не хотел, чтобы всё зашло так далеко. Мы играли в испорченную игру.

— Мне даже некогда злиться на тебя, Питерс.

Я подвинулся, чтобы погладить её по спине, но она отпрянула от меня.

— Я меня есть более важные проблемы – моя личность скоро всплывет наружу.

— Нет, не всплывёт. Элисон не скажет ни слова.

— Не Элисон, ты, идиот, Кэтрин Десонна. Та худощавая стерва. Она знает обо мне, и это твоя вина.

— Кэтрин?

— Да, и я не могу остановить её. — Простонала она, когда новый поток слёз хлынул по её щекам. — Это всё? — спросила она, выхватив записку из моей руки. — Это всё, Грей?

Мне пришлось моргнуть несколько раз. Было ли это возможно? Сидни меня прощала?

— Ты простишь меня? — Сев рядом с ней на кровати, я провёл ладонями у себя под глазами. Я не мог поверить, что она не разносила мою комнату, крича мне в лицо и режа мои занавески ножом.

Промокнув рукой глаза, Сидни всем телом развернулась ко мне.

— Просто скажи мне, что играл со мной несколько недель... гонял меня по кампусу... пытался украсть девственность Джека? Это всё?

— Ты не злишься?

— Нет, я, твою мать, в ярости. — Она сузила глаза до узких щелочек. — Элисон пришлось вырвать ножницы из моих рук. У меня был серьёзный продуманный план прийти сюда и отрезать твой чле... — Она замолчала, глядя прямо на мою промежность. — В любом случае, Элисон сказала, что я была ужасным человеком, — произнесла она, уронив голову на руки. — Она напомнила мне обо всех ужасных вещах, которые я делала людям, включая тебя, и она права.

— Нет, Сидни.

— Она простила меня, — прошептала она в свои ладони. — Элисон простила меня за то, что звала её Неглубокой лужей. Она сказала, что иногда люди говорят или делают то, что не имеют в виду, и она простит меня, только если я отложу ножницы и приду сюда простить тебя. — Взяв мою подушку, она вытерла ею своё мокрое лицо. — Элисон сказала... Ну, она думает, что я и правда тебе не безразлична.

Опустившись перед ней на колени, я провел руками по её бёдрам.

— Слово «не безразлична» даже примерно не описывает то, что я чувствую к тебе, Сидни. — Я взял её руку и слегка поцеловал её ладонь. — Я никогда за всю свою жизнь так не боялся потерять что-то или кого-то, как за эти прошедшие недели.

Сидни засмеялась сквозь слёзы и взяла мою другую руку в свои.

— Я могу простить тебя, но тебе придётся пообещать, что наша игра окончена.

Я раскрыл руки, и Сидни скользнула в мои объятия, хныча в мою толстовку.

Она прощала меня, но не за все. Худшая часть все ещё была впереди.

— Не оставляй меня, — прошептал я. Убрав волосы с её шеи, я провёл пальцами по её татуировке. Запоминая её кончиками пальцев. Татуировка принадлежала идеальной остроумной дерзкой девчонке. Девчонке, которая больше не будет моей, чтобы подшучивать над ней.

— Я написал то письмо на радиостанцию, — сказал я, и она застыла в моих объятиях. — Нет никакого предложения стажировки. Нет ничего, Сидни.