Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса

– Ну хоть парочку! Пусть все удостоверятся, что мы действительно убили буйволов, наводящих страх на самых смелых охотников.

– Даю тебе четверть часа, пока Сахура будут запрягать в повозку. Возьми шикари и пошевеливайся.

Семь человек с тесаками и ножами спрыгнули вниз. Янес протянул Сахуру горсть рафинада.

– Знаешь, корнак, – произнес он, – у нас удивительный слон. Вот уж не думал, что кумареа способен напасть на буйволов. Какой-нибудь мерг ни за что бы не стал этого делать.

– Согласен, ваше высочество, – кивнул индиец, поглаживая по голове слона, уписывавшего за милую душу сахар и булочки с маслом, которыми его потчевал Янес. – По-моему, Сахур – наш лучший слон.

– Что ж, нам пора. Я спешу, корнак.

– Сахур может бежать со скоростью лошади, главное – найти дорогу пошире.

– Тогда слезай и осмотри цепи. Повозка тяжелая.

– Слушаюсь, махараджа. Оглянуться не успеете, как мы уже будем в пути.

Янес спрыгнул на землю и подошел к Каммамури. Тот вместе с шикари торопливо вырезал языки буйволам. Рядом уже лежала изрядная кучка: намечалось отменное лакомство.

– Поджаришь сегодня один мне на ужин, – велел португалец. – Однако не позволяй никому прикасаться к мясу.

– Как, господин Янес? Уже не желаете вареных яиц? – засмеялся Каммамури.

– Ими я начну питаться завтра, – серьезно ответил португалец. – Все, собирайся. Остальное пусть валяется.

– Жаль бросать столько мяса на поживу шакалам. К вечеру их тут соберется несколько сотен, а к утру от нашей добычи останутся только кости.

– Нет времени, дружище. Пора ехать.

Сахура уже впрягли в повозку. Слон шумно вздыхал и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Когда можем выезжать? – спросил Янес у погонщика.

– Когда пожелает ваше высочество.

Охотники с Каммамури забрались в повозку и свалили языки в угол, прикрыв их тряпкой от крупных назойливых мух, которыми кишат индийские джунгли. Янес раскурил папиросу, а слон по приказу погонщика напряг все свои силы и рванулся вперед. Цепи натянулись. Огромная повозка, чьи колеса утопали в жирной грязи, не пошевелилась. Лишь на третьем рывке она неохотно сдвинулась с места и покатилась вперед. В густом лесу стояли предзакатные сумерки.

– Не думал, что мы задержимся допоздна, – сказал Янес, присаживаясь на ящик с припасами. – Мы ведь выехали на рассвете.

– Да, солнце едва всходило, ваше высочество.

– Чтоб тебя черти в ад утащили вместе с твоими индусскими высочествами!

– Я еще не настолько стар, господин Янес, – засмеялся маратха. – Прежде чем покинуть этот мир, я хочу вновь побывать в джунглях Сундарбана[14] и на острове Момпрачем.

– Кого ты хочешь найти в Сундарбане? Тугов? Ведь мы их всех перебили.

Каммамури только хмыкнул:

– Не спорю, в подземельях мы прикончили немало разбойников. Но всех ли? Не знаю, не знаю…

– Черт возьми. – Янес отшвырнул окурок. – Ты заронил в мою душу зерно сомнения.

– Какое же?

– Ты намекаешь, что Синдхия связался с душителями, так?

– В Индии все возможно, господин Янес, – ответил Каммамури; он выглядел весьма встревоженным.

Португалец помолчал, закурил еще одну папиросу и, выпуская густые клубы дыма, произнес:

– Что-то тут не сходится. Туги не прибегают к яду, но предпочитают душить свои жертвы. Ко всему прочему, они сейчас раздроблены и переживают нелучшие времена: англичане преследуют их, убивая без суда и следствия, словно бешеных псов. Нет, тут замешаны дакойти, нутром чую. Ты же индиец, расскажи, что это за типы.

– Ужасные люди. Ничем не лучше душителей, если не хуже. Отчаянно дерзкие, грабители и воры, сбивающиеся в шайки. Они травят людей так же легко и быстро, как очковая кобра. Особенно много их в Бунделкханде, и я бы не удивился, если пройдоха Синдхия снюхался бы с кем-нибудь из них.

– Синдхия! – нахмурился Янес, выбрасывая очередной окурок. – То есть ты считаешь, он бежал из дома скорби, куда его поместила Сурама, обеспечив ему поистине королевское содержание? Неужели принц вознамерился отобрать у нее империю? Ну уж нет! Я не позволю сорвать корону с прекрасной головки моей жены!

– Разве мы не вернули себе Момпрачем, невзирая на все британские крейсеры? Жаль, господин Янес, что при вашем дворе нет пяти десятков малайских воинов.

– Кстати, а почему бы нам их не позвать? – задумчиво проговорил Янес. – Между Калькуттой и Лабуаном протянут подводный кабель, отправка телеграммы займет не больше часа. Чтобы приплыть в Индию, малайцам потребуется недели две, ведь Сандокан, хоть и бережет свои проа[15], все-таки отдает предпочтение пароходам. Карамба! Я обеспокоен куда больше, чем тебе может показаться. Дакойти в моем дворце! Всех переловлю и перестреляю! Или нет. Лучше привяжу к пушкам и превращу в ошметки, заставлю их летать по воздуху!

– Господин Янес, вы становитесь кровожаднее Малайского Тигра.

– Я обязан защитить жену и сына, – жестко ответил португалец. – Не видать отравителям пощады. Три министра за месяц – это чересчур. Удивительно, что я сам еще жив.

– Вас слишком боятся. К тому же Тремаль-Наик всегда рядом с вами.