Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса

– Капля яда в бутылку или в креманку с мороженым – и я навсегда избавлен от вредной привычки к курению. Надо разобраться, кто за всем этим стоит. Если дакойти действительно работают на Синдхию, я никого не пощажу. Нашпигуем свинцом этих подонков, недостойных коптить небо! Сначала туги, теперь дакойти… Я позабавлюсь куда лучше, чем если буду охотиться на буйволов или тигров. Корнак, подгони слона, если можно.

– Стараюсь, ваше высочество, но джунгли слишком густые, а повозка тяжелая. Нашу тропу затоптали бхаинсы.

– То бишь буйволы?

– Они самые, ваше высочество.

– Эдак мы в столицу только к ночи попадем.

– Как выйдем из леса, подгоню Сахура, махараджа. Сделаем все возможное.

Огромная повозка раскачивалась и скрипела, будто пароход на волнах. Крепко сбитые бревна трещали, грозясь рассыпаться от натужных рывков слона, прокладывающего себе дорогу через заросли.

На джунгли стремительно опускалась ночь. Сквозь завесу листвы можно было разглядеть последние золотистые отблески солнца. Из своих дупел появились летучие мыши. Этих уродливых ночных вампиров невероятно много в Индии, особенно в Ассаме. Они принялись кружить над повозкой, расправив перепончатые крылья, размах которых достигал одного метра.

За длинную мордочку, острые зубы и плотную рыжеватую шерсть англичане прозвали их летучими лисицами. Хотя местные и окрестили летучих мышей вампирами, на деле они совершенно безобидны и довольствуются фруктами. Стая может разорить сад, но сон земледельца, дремлющего перед своей глинобитной хижиной, они не потревожат.

Впрочем, случается, что к стае летучих лисиц прибиваются рукокрылые несколько меньших размеров, предпочитающие мякоти бананов человеческую кровь. Однако и они не слишком опасны, хотя туземцы верят, будто одна мышь способна за ночь полностью обескровить взрослого мужчину или корову. Они же довольствуются всего несколькими каплями, после чего улетают. Для людей и животных, обитающих в чрезвычайно жарком климате, небольшое кровопускание скорее полезно, нежели вредно.

Из чащи донесся волчий вой, оборвавшийся на высокой, резкой ноте. Мелкие индийские волки живут многочисленными стаями, но не представляют опасности для человека. Скорее всего, хищники начали покидать свои убежища, почуяв богатую наживу, и теперь сбегались со всего леса к поляне с убитыми буйволами, чтобы вовремя поспеть к трапезе.

Янес, дабы скоротать время, а вернее, развеять дурное настроение, пристрелил несколько волков, имевших неосторожность пробежать неподалеку от повозки. Грохот его крупнокалиберного карабина, сравнимый по громкости с выстрелами из спингарды, распугал летучих мышей, метавшихся среди ветвей.

Заросли зонтичных и перистых пальм сменились лесом пореже, и слон смог прибавить ходу. Вокруг высились бутеи с узловатыми стволами и пышными кронами бархатистой листвы. Эти деревья не растут зарослями, и хотя их опутывают лианы, сильный удар хобота легко разорвет растянутые на пути «сети». Сахур побежал так быстро, что корнак вынужден был придерживать его, чтобы трясущаяся на ухабах повозка не развалилась. Пассажиры высоко подпрыгивали на своих матрасах.

И вот джунгли кончились. Перед охотниками раскинулась равнина, поросшая лишь сорной травой. Там и сям виднелись кадамбы[16], достигавшие пятнадцати футов в высоту. В сумерках еще можно было различить пятна рисовых полей. С дерева на дерево перелетали павлины. На этих птиц никто не охотится, ведь для индийцев они воплощение богини Сарасвати, покровительницы семьи и младенцев.

На другой стороне равнины в последних лучах солнца Янес увидел очертания древних, но еще крепких бастионов Гувахати – столицы Ассама, за стенами которых обитало больше трехсот тысяч человек.

– Наконец-то, – с облегчением вздохнул Янес. – Корнак, подгони слона. Если потопчет посевы, казна заплатит.

– Как бы повозка не развалилась, махараджа.

– О нас не беспокойся. В случае чего падение смягчат матрасы.

Повозка с ужасающим грохотом неслась вперед, оставляя глубокие борозды в мягкой почве. Спустя полчаса, почти не повредив поля, они въехали в город через одни из двадцати ворот. Отряд солдат в вычурных, сверкающих серебром мундирах отдал честь Янесу, на что тот любезно пожелал им доброй ночи.

Сразу же из конюшни вывели восемь лошадей, оседланных на турецкий манер: с короткими стременами и под алыми чепраками[17]. Португалец и его люди пересели на коней и пустились во весь опор, крича: «Дорогу! Дорогу!»

На улицах было множество людей, поскольку рани Ассама подарила своим подданным ночное освещение, велев развесить повсюду большие китайские фонари. Завидев принца, народ расступался и почтительно кланялся. Не прошло и пяти минут, как отряд подъехал к беломраморному дворцу с куполами, террасами и просторными внутренними двориками.