Коварный искуситель

Но разве втолкуешь тому, кто не желает слушать? Она с готовностью закивала, а потом и вовсе бросилась ему на шею, чуть не задушив.

Лахлан не привык, чтобы его благодарили, но, судя по тому, как распирало грудь, заподозрил, что это очень даже приятно и, если не поостережется, может и привыкнуть.

Самым разумным было бы выпутаться из ее объятий, отойти в сторонку и вернуться к своим обязанностям, только вот разум отказывал ему, если дело касалось Беллы Макдуфф, поэтому Лахлан заключил худенькое тело в кольцо своих рук, наслаждаясь странным ощущением снизошедшего на него мира и покоя.

Глава 12

Поскольку впереди было долгое путешествие, Лахлан приказал Белле до наступления ночи поспать. Казалось, ожиданию не будет конца. Когда последние лучи заходящего солнца позолотили кроны деревьев, они наконец пустились в дорогу.

Как и обещал Лахлан, Маклин и Ламонт задержались в Берувике на пару дней: понаблюдать за монастырем, – так что они остались вчетвером: Лахлан, Бойд, Сетон и Белла.

Ночные передвижения таили в себе немалый риск, поэтому ехать приходилось обычно медленно, но Бойд, который вырос в здешних краях, знал тут каждую тропинку. Это дало им возможность скакать по тропе, что шла берегом Твида, уверенным аллюром.

Чутье подсказывало Лахлану поторапливаться, чтобы как можно быстрее убраться из этой местности, но чаще, чем хотелось бы, его взгляд был прикован к стройной фигурке в нескольких футах впереди: просто, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Тюрьма не убавила в ней боевого задора – Лахлану до сих пор не верилось, что он пошел у нее на поводу, – но вот ее физическое состояние его тревожило: Белла явно потеряла много сил. Он очень хорошо помнил, что тоже чувствовал себя слабым, точно котенок, когда выбрался из своей ямы.

Лахлана насторожило, что с каждой пройденной милей Белла все сильнее сутулится в седле. Стояла необычно теплая для осени ночь, но она набросила на узкие плечи сразу два пледа. Лахлан мрачно стиснул зубы, угадав причину. Ему приходилось бывать в заточении, и он знал, что когда постоянно мерзнешь, не веришь, что когда-нибудь согреешься снова. Даже та сырая яма, в которой сидел он, была не такой страшной, как клетка, подвешенная высоко на башне и открытая всем ветрам.

Проклятье! Не надо об этом думать, чтобы не лишиться рассудка.

Пусть Белла и казалась такой хрупкой, за внешней оболочкой скрывалась стальная воля, что всегда его восхищало, но он даже не догадывался, насколько она сильна!

– Становится холодно, – сказал он, расстегивая плед из шотландки, который носил на плечах, и на ходу протянул Белле. – Возьмите это.

Маленькая складка залегла у нее между бровями.

– Но у вас только акетон…

– Ничего, берите.

Она молча взяла накидку и укутала плечи, и он расслышал тихий удовлетворенный вздох, когда она нырнула в глубокие теплые складки.

– Я помню этот плед – вы мне его уже давали.

– Разве? Не помню.

Она улыбнулась уголком рта, поскольку знала, что он лжет, а Лахлан решил сменить тему:

– У вас хватит сил держаться в седле?

– Конечно, – ответила Белла, выпрямившись, и Лахлан не мог понять, кого она хотела убедить: его или себя, – поэтому просто кивнул.

– Дайте мне знать, если захотите отдохнуть.

Она попыталась протестовать – скорее из упрямства, – но он оборвал ее, поэтому она просто кивнула:

– Как скажете.

Лахлан довольствовался и этим, подозревая, что больших уступок ему не добиться.

Долгие часы скакали они сквозь ночь. И хотя были достаточно осторожны: чтобы избежать нежелательных встреч, съезжали с дороги каждый раз, когда в поле зрения попадала деревушка, – опасность мерещилась им за каждым поворотом.

Лахлан был бы просто счастлив поскорее добраться до гор, но такими темпами это случится не скоро. Он перевел взгляд на Беллу – и как раз вовремя, чтобы заметить, как она уронила голову и начала валиться с лошади.

Проклятье! Окликнув ее по имени, Лахлан пришпорил коня. Она вздрогнула и очнулась именно в тот момент, когда его рука обхватила ее за талию, не дав упасть, выдернула из седла и усадила перед ним.

Она съежилась и выгнула шею, пытаясь заглянуть ему в лицо.

– Что вы делаете? Зачем?..

– Вы поедете со мной.

Лахлан обнял ее покрепче: разумеется, для надежности, для чего же еще? Не признаваться же себе, что держать ее в объятиях доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие…

– Но в этом нет необходимости! Я не ребенок… – попыталась воспротивиться Белла, но Лахлан отрезал:

– Вы совсем выбились из сил – чуть с коня не упали. Я же велел вам поспать!

– Я пыталась, но, видимо, переволновалась, вот и…

Лахлан больше не мог на нее злиться – хоть это и было безопаснее, – и против воли смягчился.

– Из-за возможной скорой встречи с дочерью?

Белла кивнула и улыбнулась во тьме.

– Я так долго ее не видела!

В ее словах было столько горечи и тоски, что он почувствовал ощутимый укол, а она, словно умела читать мысли, мягко сказала:

– Я вас не виню. Вы были правы: если бы я взяла дочь с собой, могло бы случиться…

Договорить она не смогла, но Лахлан понял: девочка могла бы разделить судьбу матери – как произошло с Мэри Брюс.