Коварный обольститель

Тут мысли ее милости приняли иное направление. Она не имела ни малейшего намерения позволить Фебе удалиться от мира (как предлагала сама девушка). И хотя извлекла бы несомненную пользу из того, что сопровождала бы внучку на частные балы, ничто не могло оказаться губительнее для ее здоровья, нежели бесконечные вечера в Залах собраний «Олмакса» или же на приемах у вельможных дам, с коими она была едва знакома. Но заминка оказалась кратковременной: пожилая дама вовремя вспомнила о существовании своей кроткой невестки Розины, у которой имелось две собственных дочери, коих нужно было выводить в свет; следовательно, она возьмет племянницу под свое крылышко, поскольку подобная договоренность не составит для нее решительно никакой разницы.

Словом, это был пустячный вопрос, и с ним она быстро разобралась; куда более животрепещущей, несравненно более трудной представлялась ей загадка поведения Сильвестра.

Он собирался нанести вдовой леди визит. Известие об этом она приняла с деланным равнодушием, но оно заставило ее насторожиться. Значит, он намерен навестить ее? Что ж, вся ее натура восставала против такого решения, однако, если он действительно придет, она примет его приветливо и учтиво. Быть может, во время этой встречи ей удастся понять, что же за игру он затеял. Его поступки позволяли предположить, что он влюбился в Фебу и вознамерился проявить себя с наилучшей стороны. Однако, если верить рассказу девушки о том, что произошло в Остерби, Фебе было трудно понять, что же такого он нашел в ней, что могло бы покорить его. Пожилая матрона не думала, что он отправился в Остерби, рассчитывая, будто ему понравится все, что он там увидит, поскольку прекрасно понимала – она допустила ошибку в общении с ним и тем самым настроила его против себя и Фебы. Заметив искорки гнева в его глазах, она поняла, что оказалась перед дилеммой: или продвигать дело дальше, или взять паузу. Вдовая миледи решила ускорить ход событий, поскольку крестник сам сообщил ей о том, что намерен жениться; раз он задался такой мыслью, нельзя было терять время и следовало любым способом обратить его внимание на Фебу.

Когда леди Ингам вспомнила о том, как настоятельно она советовала Марлоу не говорить никому ни слова, пальцы ее судорожно сжались. Она должна была бы знать, что Эта Женщина без труда вытянет все подробности из такого болвана; но разве можно было предвидеть, что и она окажется настолько глупа, что расскажет Фебе обо всем, неизбежно настроив девочку против Сильвестра?

Впрочем, сейчас было уже бесполезно горевать о том, чего нельзя было исправить. Но будущее, решила миледи, вовсе не выглядит безнадежным. Слишком часто мужчины влюблялись в совершенно неподходящих девушек. Вполне возможно, Сильвестр, оставаясь равнодушным к прелестям красавиц, которые из года в год пытались заманить его в свои сети, вдруг ощутил влечение к Фебе, поскольку она (мягко говоря) показалась ему необычной и, вместо того чтобы поощрять его ухаживания, попросту отвергла его.

Это вполне вероятно, однако отнюдь не обязательно, решила леди Ингам. В конце концов, она хорошо знала Сильвестра: он мог счесть себя уязвленным; откровенно говоря, ей было трудно поверить в то, что он оказался очарован. Сильвестр никогда не забывал о том, кто он такой; даже в беззаботной юности его светлость ни разу не прибегал к эксцентричности, чтобы прославиться. Те же, кто грешил подобными подвигами, в лучшем случае удостаивались от него лишь небрежного и слегка презрительного пожатия плечами; разве можно было предположить, что он заметит нечто, достойное внимания, в девушке, пренебрегающей условностями? Подобное поведение Фебы, скорее, лишь вызвало бы у него стойкое отвращение. А заодно и привело бы его в ярость, добавила миледи. Унизительное ощущение для любого мужчины – сознавать, что сделанное им предложение руки и сердца заставило совсем еще неопытную девушку броситься в бега, а для того, кто обладает гордостью и самолюбием Сильвестра, – так и вообще нестерпимое.

И вдруг пожилая дама спросила себя, уж не желание ли наказать ее саму, а отнюдь не внучку, подтолкнуло Сильвестра к тому, чтобы отправить Фебу в Лондон. Он ведь вполне мог предположить, что бабушка, узнав о ее возмутительном поведении, окажется скора на расправу. Зато ему и в голову не могло прийти, что, когда бедная девочка примется рассказывать ей историю своих приключений, перед глазами миледи предстанет не Феба, а Верена, поскольку сам Сильвестр ни разу даже не видел Верену.

Излишняя чувствительность никогда не относилась к числу недостатков леди Ингам. Да, на мгновение она испытала острую душевную боль, подметив на лице Фебы выражение, живо напомнившее ей Верену, но ее милость запретила себе думать об этом. Сейчас все мысли следовало обратить не на Верену, а на ее дочь. И если Сильвестр рассчитывает, что Феба окажется в черном списке собственной бабушки, то его ждет разочарование и он будет сурово наказан за свой злой умысел.