Коварство и свекровь

— Мы люди темные и маленькие, — ворчал Африканыч, отпирая вверенные ворота. — Нам все едино, как скажете — так и будет! Скажете открыть — открою, а так у меня мышь не проскочит, муха не пролетит, граница на замке!

Черная машина въехала на территорию интерната, злорадно подмигнув поворотниками настырному сторожу, и остановилась перед крыльцом учебного заведения. Помпинчук бежал от ворот следом за автомобилем, изображая почетный караул, но все равно не успел вовремя, Молодой шофер выскочил, распахнул заднюю дверь и помог выбраться своему чиновному пассажиру.

Пассажир оказался, на взгляд Помпинчука, недостаточно серьезен: ни внушительного живота, ни двойного подбородка, да и возраст не самый солидный, лет тридцать пять — сорок, не больше. Хотя сейчас, говорят, среди начальства молодые тоже встречаются. Так сказать, смена поколений и ротация кадров. Внешность у гостя приятная, но какая-то не запоминающаяся. Хотя держится солидно, с пониманием своего масштаба. На подбежавшего Помпинчука даже не смотрит, а о том, чтобы поздороваться или там вообще разговаривать — и речи нет. Вместо него заговорил шофер.

— Леонид Петрович в дороге немножко устали, так вы их постарайтесь не очень утомлять. Им еще сегодня на совещание, — и шофер выразительно поднял глаза к небу, по которому проплывало одинокое пухлое облачко.

— Непременно, как же, не утомим! — воскликнул Помпинчук, и поспешно представился: — Помпинчук, заместитель директора!

Молодой начальник только теперь его заметил и удивленно уставился, как на странное насекомое, залетевшее в тарелку супа:

— Как — Чингачгук?

— Извиняюсь, Помпинчук, — поправил зам. — На букву «П» начинается!

— На букву «П»? Сразу видно, что расхититель. Расхититель и взяточник!

— Извиняюсь, — со слезой в голосе возразил Помпинчук. — С кого мне взятки брать? С хулиганов наших? С этих преступников малолетних? С этих подрастающих Чикатило? — и он покосился на одного из воспитанников интерната, который как раз в этот момент привязывал к хвосту черного кота Черномырдина пустую консервную банку.

— А расхищать, как я понимаю, уже нечего, — Леонид Петрович окинул взглядом неказистые строения интерната. — Все заслуживающее внимания уже расхищено!

— Я к юмору очень хорошо отношусь, — с подобострастной улыбкой отозвался Помпинчук. — Особенно если из начальства кто встречается остроумный!

В проеме между двумя корпусами несколько учащихся интерната замешивали бетон под присмотром учителя физкультуры Карнаухова. Помпинчук за спиной высокого гостя сделал страшные глаза и выразительно помахал Карнаухову, чтобы тот временно прекратил эту трудотерапию.

Леонид Петрович вроде бы не заметил этих сигналов. Он запрокинул голову, внимательно разглядывая окна интерната. Искал он ящик с сине-белой петунией, но в этом учебном заведении с таким же успехом можно было разыскивать золотые самородки. Цветов здесь отродясь не бывало.

— Окна у вас ремонта требуют, — заметил гость с неодобрительной миной.

«Вот ведь сволочь глазастая! — ужаснулся Помпинчук. — И пяти минут не пробыл, а уж заметил!»

Дело в том, что минувшей осенью интернату были выделены средства на установку стеклопакетов, но руководство учебного заведения нашло этим средствам более разумное применение. Сам Помпинчук на часть этих денег сделал ремонт у себя в квартире.

— Поступили сигналы, что у вас в интернате плохо обращаются с контингентом, — строго проговорил Леонид Петрович, опустив взгляд с окон и снова заметив Помпинчука. — Вместо учебного процесса загружаете тяжелой физической работой!

— Да как можно! — Помпинчук прижал руки к сердцу, обрадовавшись, что ревизор сменил тему. — Это же дети! Разве мы не понимаем? Физические нагрузки только в плане физкультуры и спорта! Причем вполне умеренные, и при условии достаточного питания! Кстати, не хотите ли взглянуть, как у нас кормят контингент?

— Взглянем, взглянем! — Леонид Петрович недовольно поморщился, как будто ему были тесны ботинки, и, прежде чем войти вслед за Помпинчуком в главное здание интерната, бросил своему шоферу:

— Ухокрутов, исходи из того, что обратно меня приблизительно часа через два повезешь!

— Здесь у нас библиотека, — докладывал Помпинчук начальнику. — А пищеблок вот тут, за углом!

Навстречу им высунулся заведующий столовой Пузиков. Помпинчук ухватил его за пуговицу и торопливо прошептал:

— Покорми гостя по высшему разряду! Директорский комплект! Большой человек, никак не меньше депутата! И вызови Сыроежкину, без нее никак не обойдемся!

Любочка Сыроежкина официально числилась в интернате буфетчицей, но выполняла в нем гораздо более сложные и тонкие обязанности. Была она пухленькая и кругленькая, глаза имела голубые и незамысловатые, с детским и простодушным выражением, волосы кудрявые, цвета топленого молока. Когда в интернат прибывали всевозможные проверяющие мужского пола, непременно приглашали Сыроежкину, и все проблемы очень скоро сами собой решались.

Из коридора выглянуло несколько любопытных старшеклассников, один из них показал Помпинчуку язык, но тут же чьей-то сильной рукой был втянут обратно за угол.