Коварство, или Тайна дома с мезонином

– Только не вздумай, как в прошлый раз, при Игоре об этом разговор завести! А то мне опять выкручиваться придется!

– Слушай, Оль, ну как ты с ним живешь, с занудой таким? Сам-то он тоже ни хрена не зарабатывает, а отчет за каждую копейку все норовит стребовать!

– А вот это уже не твое дело, братец!

– Почему не мое? Как раз и мое! Он же с ума тебя сведет хамским своим занудством! Уходи ты от него к чертовой матери!

– Ну, если только к чертовой… – грустно усмехнулась Ольга. – Куда мне уходить-то, Никит? Я ж в его квартире живу, своей у меня пока нет…

– Ну, нет, так будет! Вот продадим дом, купим себе квартиры…

– Ладно, Никитка, хватит рассуждать! Давай приводи себя в порядок и вытряхивайся из машины! И с мамой там подольше побудь! Не пять минут, как в прошлый раз! Потом перезвонишь мне, расскажешь, как она там… Что у нее за настроение…

– Слушаюсь, товарищ генерал, – пробурчал недовольно Никита и зевнул коротко, с писком, словно котенок. – Давай тогда останавливайся, что ли…

– Никитка, причешись хоть! – виновато повернулась к нему Ольга.

– Да ладно, чего там… – лениво махнул ей рукой Никита. – Красоту, ее никакой расческой не испортишь…

Хлопнув дверью, он вышел из машины, передернул слегка плечами на холодном пока утреннем ветру и пошел понуро по тротуару, влился в толпу спешащих по своим обыденным делам таких же обыденных людей с одинаково озабоченными, одинаково направленными взглядом себе под ноги лицами. «Странно, почему они всегда так внимательно под ноги смотрят? – с неприязнью вдруг подумалось Ольге. – Как будто что-то написано там для них важное… И Никитка вон так же идет, так же в землю смотрит, и кулаки в карманах ветровки болезненно скукожил, и локти к бокам прижал… Жалко так…»

Вздохнув, она тут же заставила себя взбодриться. Проехав мимо, весело помахала брату рукой, но он голову навстречу ее жизнерадостному жесту так и не поднял.

«Ничего-ничего! Пусть закаляется, не маленький уже! – успокоила она себя быстро. – Пусть съездит, отдаст маме семейный долг. Отец вон пять лет его отдавал, и ничего! Не умер же! Хотя чего это я, прости меня, Господи… – вздрогнула она испуганно, – умер, конечно же, умер… Ничего себе, какая мысль-оговорочка неприятная…» И тем не менее целых пять долгих лет они с Никиткой заботы об этом не знали. Не ценили отцовский подвиг-то. Хотя неужели и в самом деле так много лет прошло после той жуткой аварии? Ужас… А кажется, будто вчера все это случилось…

Тот страшный день Ольга могла воспроизвести в памяти почти поминутно. Мама с утра суетилась по кухне, кормила их всех горячим завтраком – все было как обычно, в общем. Странно, но в этом обязательном утреннем завтраке она усматривала особую свою священную материнскую обязанность – вставала раньше всех, старалась, готовила… Впрочем, обязанность эта так же свято распространялась и на обед, и на ужин. И глаза у нее в то утро были заплаканными – тоже, впрочем, обычно-привычное дело. А чем еще заниматься не обремененной особыми проблемами домохозяйке, скажите? При наличии взрослых уже детей? Только и остается – готовка, уборка, никчемно-пустое кружение по городу на машине да слезно-нервные срывы от вечных ссор с мужем…

К материнским слезам Ольга выработала стойкий иммунитет с самого раннего своего детства. И начинались эти слезные истории всегда одинаково – сначала мама нервно ходила по залу, размахивая полами-крыльями шелкового халата, потом, дробно стуча каблуками домашних туфель, поднималась в мезонин к отцу, и оттуда доносился еще какое-то время ее звонко-истерический голос… Потом спускалась вниз, уже с готовыми слезами на глазах, хватала за руку ее, маленькую Ольгу, и бежала прочь из дома, догоняемая в спину сердитым голосом отца:

– Оставь ребенка в покое, ради бога! Ну что, что ты от меня хочешь? Постой, нельзя тебе за руль в таком состоянии…

– А что, что мне здесь можно? – оборачивалась к нему мать уже от дверей, больно дергая Ольгу за руку. – Кому можно, те не особо сюда торопятся! Не нужен ты ей, понимаешь? Не нужен! Не нужен! Если б нужен был, она б свое право отстояла… Если б нужен был, она бы убила меня, а тебя не отдала! А она не захотела, сама не захотела! Неужели ты этого до сих пор не понял?