Ковчег 47 Либра

— Братья, вы задумались. Это лучшее, что может случиться с человеком. Думайте! А я продолжу. Поселенцы везли на кораблях в Новый Свет инструменты, домашних животных, семена злаков. То, что вы видите там за оградой, — это то же самое! Механические муравьи, которые кажутся вам монстрами, — всего лишь строительные инструменты. У них нет воли — только программа, им нужно периодически заряжаться от специальных устройств. От них не больше вреда, чем от газонокосилок, хранящихся в ваших гаражах. Те растения в оранжереях, которые пугают вас, не могут захватить мир — они требуют больше углекислого газа, чем есть в нашем воздухе, они погибнут под открытым небом. Их назначение — насытить воздух новой планеты кислородом и уступить место обычным земным растениям. Я верю, вы все хорошие люди, хотя приехали сюда со злобой. Единственная ваша беда — недостаток знаний. Восполняйте его — и увидите мир светлым, и недруги станут друзьями.

Билл, Джон и Иван покидали сцену под шум холма, похожий на шум леса, когда пролетает шквал. Ни аплодисментов, ни свиста, ни выкриков — только неровный шум. Ведущий пытался утихомирить людей — он хотел произнести завершающую речь, чтобы вернуть паству в основное состояние, но тщетно. Тогда он произнес свою округлую заключительную речь не дожидаясь тишины. Тишина так и не наступила, даже когда люди, сложив стулья, потянулись к гигантской стоянке.

— Билл, в тебе пропадает талант христианского проповедника, — заключил Иван.

— Возможно. Всегда считал, что хороший проповедник должен быть атеистом, который ставит во главу угла человека, а не бога. Я ведь просто изложил Постулат цели на понятном им языке.

— Слушай, ведь эти твердословы — далеко не единственные в мире. Как будто поднимается мировая волна невежества, с которой считаются парламенты и правительства. Ты не боишься, что она захлестнет Ковчег? Вот уже приходится закрывать полигон. Здесь успели все сделать. А в других местах?

— Да, я много думал над этим. У всего, включая волну мрака, есть своя постоянная времени. Поверьте, мы успеваем запустить Ковчег. На самом пределе, но успеваем. Если бы застряли еще на пару лет, могли бы не успеть. Через три года — старт. Ковчег улетит раньше, чем его захлестнет. Другое дело, что эта темная волна потом накроет нас. Но об этом будем размышлять после старта.

Билл летел назад в Грин-ривер уже в глубоких сумерках. И опять вдоль той же самой колонны, на сей раз обозначенной бесконечной чередой красных габаритных огней.

Теперь в этих сотнях школьных автобусов вместо праведной злобы сгустились другие чувства — растерянность, недоумение. Злоба, конечно, тоже, но уже не то, чтобы праведная, а самая обыкновенная.

Запуск

Когда Черный Ваксман уже давно стал Белым, Роланд стал лысым девяностопятилетним стариком, Джин таким же девяностолетним, а Алекса не было на свете уже десять лет, и Длинный Хосе покоился с миром уже четверть века, и Йорану Кирку давным-давно стал пухом марсианский грунт, тогда состоялся запуск.

У любого эпохального мероприятия обязательно должен быть самый торжественный момент. В случае с Ковчегом подобный момент из естественного хода вещей не вырисовывался. Количество запусков с Земли для доставки составных частей Ковчега на орбиту превысило сотню, плюс несколько кораблей прибыло с Марса. Количество стартов заправщиков космических буксиров, которые по частям выводили караван из поля тяготения Земли, превысило три сотни. Основные системы Ковчега собирались вместе и одна за другой вводились в действие за миллионы километров от Земли. И где здесь самый торжественный момент?

Поэтому он был назначен волевым решением: главным торжеством стал запуск грузового рейса АХ 220, который нес последние двенадцать модулей Инкубатора с криоконсервированными эмбрионами, в том числе и человеческими.

Торжественные запуски обычно проводились не с рабочей стартовой площадки в боливийском высокогорье, а с исторического комплекса на мысе Канаверал, который уже давно служил музеем и лишь в исключительных случаях — космодромом.

К сожалению, не повезло с погодой — низкая облачность, холодный моросящий дождь. Старт надо было планировать за восемь дней — прогноз был хорошим, но по ходу дела испортился. А переносить было нельзя — на орбите уже работало много народа, которому пришлось бы торчать в космосе лишнее время. Однако погода погодой, а на трибунах и на поле собрались многие десятки тысяч человек, прилетевших со всего света. В подавляющем большинстве это были ветераны Ковчега. Среди них — даже пятеро марсиан. Пять человек, впервые воочию увидевших Землю. Они прибыли с оказией — для сопровождения и монтажа марсианской части оборудования — и выделялись высоким ростом и радостно-изумленным выражением лица. Их изумляли не люди и не пейзаж — запахи! В данный момент — запах моря, свежий запах океанской водяной пыли, которую ветер нес вперемешку с дождевой моросью.