Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Таким образом, органы следствия и сторона обвинения осложнили суду выбор правильной юридической квалификации действий следователя, предусмотренных уголовным законом, из четырёх возможных вариантов в любом их сочетании, либо в полном объёме предъявленного Санину обвинения. Возникла ли ситуация судейского усмотрения, когда выбор определяется судейской философией, представляющей собой продукт опыта и мировоззрения судьи? Очевидно усмотрение следователя и прокурора, а также предыдущего суда в ином составе, не разрешившего дело по существу. Судейское усмотрение как таковое усматривается только из судебного приговора, вступившего в законную силу. Любое другое усмотрение не выходит за рамки мнения, не имеющего для суда обязательной силы. Не может быть судейского усмотрения у кого бы то ни было, кроме как у судьи, реализовавшего его в приговоре, оттого правосудном.

В англо-саксонской правовой системе судебный и административный прецедент как источник права действует не только при отсутствии закона, но и параллельно с ним. При этом отводится огромная роль судебному толкованию закона, что обусловливает связанность правоприменительного органа не только текстом закона, но и «прецедентами толкования» предшествующих судебных решений. Например, в США сложилась в основном дуалистическая система, сходная с английской: прецедентное право во взаимодействии со статутным (законодательным) правом парламентского происхождения при приоритете прецедента. Однако законодательство в США имеет больший удельный вес, чем в Англии, причём значительным является не только объём федерального законодательства, в том числе кодексов, но и широкая законодательная компетенция штатов, которые активно ею пользуются. Более того, признание обязательности, например, судебных решений, не связывает судью, который под предлогом особенностей обстоятельств рассматриваемого случая может не следовать прецеденту. Основной отличительной чертой романо-германской (континентальной) правовой системы является признание за конституцией высшей юридической силы и установление судебного контроля за конституционностью обычных законов.

В соответствии с частью 1 статьи 120 Конституции Российской Федерации, судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону. По смыслу этой конституционной нормы основного закона государства и соответствующего комментария, независимость провозглашена как самостоятельность, вне зависимости от чьей бы то ни было воли, осуществления судами судебной власти в рамках подчинения только Конституции и закону. Самостоятельность в известных определениях совести и независимости является ключевым словом, связывающим воедино эти два понятия.

Судья в соответствии с частью 1 статьи 17 УПК РФ оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Из чего следует, что Конституцией РФ и федеральным законом установлено, что реальное осуществление правосудия возможно только по государственному закону и совести независимого (самостоятельного) судьи.

Глава 39 УПК РФ содержит исчерпывающие требования к приговору суда, который должен быть законным, обоснованным и справедливым, каковым признается приговор, если он постановлен в соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса РФ и основан на правильном применении уголовного закона. При этом обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.

Вина имеет формы, одна из которых представлена умыслом. Признаками прямого умысла являются сознание — если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), цель — если предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и мотив — если желало их наступления.

Отсутствие перечисленных в законе признаков преступления, хотя бы одного из них, как основного, так и факультативного в деянии лица, — исключает его виновность. Что, в свою очередь, исключает постановление обвинительного приговора.

Поэтому суд, руководствуясь законом и совестью, установил истинный мотив совершённого Саниным преступления, что дало возможность правильно квалифицировать его действия и вынести правосудный приговор, вступивший в законную силу.

Вот как излагает существо этого уголовного дела Верховный Суд Российской Федерации[2]:

Так, приговором областного суда Санин был осуждён по статьям 300 и 292 УК. Он был признан виновным в том, что, работая следователем, путём должностного подлога незаконно освободил от уголовной ответственности Рыбина, обвинявшегося по части 3 статьи 327 УК, то есть в использовании заведомо подложного документа (водительского удостоверения).