Ковчег для варга (СИ)

Гриз Арделл остановилась в дверях, оглянувшись на своего напарника.

– Думаю, я тут немного задержусь, – непринужденно сказал тот, и от этой непринужденности выстыла комната. – Совсем немного. Небольшая беседа о методах воспитания, а? О, и все эти вопросы по поводу опеки – нужно же их кому-то улаживать, Десмонд так сердится, когда бумаги не в порядке… Арделл со свистом втянула воздух сквозь зубы. – Не насмерть, – предупредила сухо. – И держи себя в руках, будь добр. Он улыбнулся в ответ светлой улыбкой, будто говоря: «Ну, конечно, ты мне что же, не веришь?». И хозяйка так и запомнила ее – эту улыбку в сочетании с морозящим, пустым взглядом. За миг до того, как Гриз Арделл повторила: «Да идёмте уже!» – и она покорно шагнула вслед. – Да, так вот и получилось, что я тут, – вздыхает Ида. – Две недели уже, да. На кухне вот помогаю, хотя и не сказать, что местной кухарке помощь нужна… А Эски уже с виду и здоров, только вот боится он всех – ох, как боится! Чуть что – под кровать забиваться и в голос кричать. Нойя эта… которая Аманда… она его вылечила, кости срастила, да зельями своими поила. А лучше все не становится. Ох, горе… ой, что ж это я, каша подгорит! Я помогаю оттащить с огня кастрюлю, из-под крышки которой так и лезет ароматный парок. Спрашиваю тихо: – Так, стало быть, ты здесь и собираешься остаться? – Наверное… – бормочет Ида, и снова пытается спрятать руки – куда угодно, под фартук, в груду овощей, в муку… – Может… не знаю я. И боязно – ну, это ж варги, про них слухи ходят знаешь какие! И нойя у них тут, и эта… как ее, орет громко… Мел, во… Странный народ, словом. А только и сынка жалко оставлять, и, вроде, со всеми они тут по-доброму. – А муж и другие сыновья как же? – Видала я мужа, – бормочет Ида чуть слышно, – с неделю назад. Вещи еще собирала… Вздохнуть боялся, слово вымолвить. И руки трясутся. За неделю на десять лет постарел. И жалко же его – человек-то неплохой… только уж суровый иногда… Но сын-то тут, как его оставить? Такое вот горе. Иногда так уж и думаю – чего они такими урождаются? Да, говорят, никто не знает. А у тебя же тоже… сын? – Да, – говорю тихо, не поднимая глаз. – У меня тоже… сын. Больше сказать ничего не успеваю: в кухню влетает кухарка Фреза, про которую Гроски высказался так: – В общем, представь себе, что старушка одержима духами семи суровых мужиков. И смирись. – Чего расселись, оболтусы-лежебоки, трех единорогов в дышло? – гаркает мелкая, седенькая Фреза с милыми кудряшками. – Разговоры разговаривать вздумали? Мелт – рыба сама себя выпотрошит быстрее. Кто кашу спалил, а?! Чую, подгорает! С Фрезой на огромной кухне тут же становится тесно, шумно, я только успеваю таскать кастрюли, резать, подкидывать дров, ощипывать птицу. Ида месит тесто, режет овощи. Скворчат сковороды, сердито ворчит в каше масло.

И не до разговоров.

– Так, – хлопает кухарка в сухонькие ладошки. – Ида, с пирожками еще поможешь. Мелт, иди расставляй тарелки, ложки раскладывай, будем кормить ораву. Киваю, выхожу через полутемный коридор в столовую. Уже знаю, где посуда – в отдельной комнатке. Расставляю, стараясь не дрожать руками и помнить: так, вольерные и прочая обслуга едят во вторую смену, кто-то на вызовах, кто-то ест в малой столовой… а сейчас, значит, будем кормить ораву. Так что нужно восемнадцать приборов. На учеников. На варгов. На тварей.

* *

Иду по коридору, отворачиваясь от зеркал. Останавливаюсь иногда: надобно вспомнить – куда свернуть.

Какой путь выбрать.