Ковчег для варга (СИ)

Пока что нужно с Грызи разобраться — она выглядит чуть ли не хуже Немочи, уставилась в одну точку. На лице отчаяние.

— Двухголовая, — шепчет. — Двухглавка. И память. Его память… Она хочет не сотрудничать, она хочет… его вернуть.

Какое-то поганое «его». Не менее поганое, чем это «она». Хочу помочь Гриз подняться, но она уже стискивает зубы. Шатнувшись, опирается о стенку, встаёт. Говорит хрипло:

— Мел, я к лечебнице. Мне… нужно. Нужно спешить. Присмотри за Петти и мальчиком, в деревню их отведи…

Ага, сейчас. На пути выморки, Грызи ветром качает, присмотри за ученицей и мелким потеряшкой, ага.

Мотаю головой, только она не видит: неверными шагами идет на выход из пещеры, потом быстрее, быстрее…

Тяну за руку Немочь, доволакиваю до Прицепа. Строго говорю: сидеть вот именно тут. Псигидра дрыхнет, это не страшно, а сюда выморки вряд ли полезут. Если полезут — возле пещеры от них легче отпинаться.

Оставляю им от щедрот кинжал с пояса и склянку с сонным эликсиром. Самой бы пригодилось, только у нас там впереди разборка с Беленой и ее ребятами. И с еще одной псигидрой, раз у этой две головы.

В два счета догоняю Грызи, хотя она уже набрала нехилую скорость. Только она еще не отошла, так что переходит на быстрый шаг и пытается отдышаться время от времени.

— Вторая — в лечебнице, небось, — говорю я. — Что, они ее для Синеглазки приготовили?

Грызи кивает, и на лице у нее отчаяние человека, который не успевает… нет, не успел. Уже не успел, потому что если они Синеглазку закинули туда сразу, как до лечебки дошли, то с того времени час прошел, не меньше.

Там уже все кончилось, что бы ни начиналось. Грызи полагает, что кончиться могло совсем уж худо, вот и бежит что есть мочи. Я полагаю, что раз это связано с Синеглазкой — там полный финиш. И тоже стараюсь как следует спешить.

Внутри — какое-то невольное сочувствие к псигидре. Если уж этой предстоит жрать худшие воспоминания Нэйша… ну, словом, она там очень правильно, в психлечебке. Самое место.

Выморков нет, и на том спасибо — отхлынули. Может, мы просто прикончили основную часть. Шаги я ловлю, уже когда мы влетаем в первую рощу — возмутительно ярко раззолоченную всякими там лучами и листьями.

К нам навстречу движутся, и я знаю эту походочку. Торможу сама, дергаю за рукав Гриз — все, набегались, нечего больше…

Нэйш выскакивает из-за деревьев как не бывало — весь такой из себя деловой и в белом. Правда, с разводами на этот раз. На физиономии — преспокойнейшее выражение, как у покойничка. Или как у него самого, когда он шел на устранение. Стеклянный взгляд, поджатые губы. Мясник как он есть.

— Госпожа Арделл. Мелони. Вижу, с вами все хорошо. Помощь не требуется? Нет?

Гляжу на Гриз и ужасаюсь: у нее такое лицо, будто она готова кинуться ему навстречу. Только боится непонятно чего.

Видок — будто призрака увидала.

Губы дергаются, и она не сразу выговаривает:

— Ты…

— О, в полном порядке. Просто… вспомнил кое-что.

Дурацкая ситуация. Нэйш — с отстранённым выражением на роже, Грызи в ступоре. Я — единственный, кто задает вопросы.

— С псигидрой что?

— Думаю, она насытилась… на данный момент. Ей пришлась по вкусу свита Эллет, да и сама Эллет тоже. Потом, конечно, придётся что-то решать — переселять, или усыплять…

Или устранять, ага, это прямо написано на его физиономии. Вон, ухмылочка знакомая выползла. Странно, что не грохнул вытвань. День сюрпризов, и правда. Хотя с Синеглазкой это обычно обозначает, что он грохнул кого-нибудь другого.

До Грызи это доходит даже раньше, чем до меня.

— Эллет… мертва?

Нэйш вскидывает брови и выдает это свое пакостное «с чего бы это вы так решили» на физиономии.  — Нет. Я сдал ее Службе Закона — законников, конечно, вызвала ты, Гризельда? Подоспели… вполне вовремя — к концу активных действий, как и всегда. Конечно, до этого ей пришлось познакомиться с псигидрой несколько плотнее, чем она хотела… Вот уж последнее, чего мне хочется — это выслушивать, как Синеглазка живописует — что он там такого-растакого сотворил с Беленой. И как Гриз будет ему доказывать, что незачем было подходить к делу с такой чрезмерной жестокостью (как будто он что-нибудь делает без чрезмерной жестокости, в самом деле!). Так что я говорю:  — Так, я за мелким и Немочью. Пойду, в деревню их отведу. И разворачиваюсь, и высохшие на солнце листья оглушительно скрипят под ногами, и вся роща в падучем золоте — аж тошнит, так романтично. Может, я зря бросаю Грызи наедине со странновато ухмыляющимся Нэйшем (кто его знает, что он там навспоминал). Но чутьё Следопыта не обманешь. А оно довольно-таки громко заявляет, что с этой проблемой разбираться должна не я.

ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ