Ковчег для варга (СИ)

Девочка в стёганой куртке, с сумкой на боку. Светлые волосы ветром перебираются. Не двигается, только шепчет что-то.

Не поймёшь, с кем говорит — с собой или с тварью.

Сцепленные, намертво переплетённые взгляды. Соединённые сущности.

Мир тоже притаился — не хотел влезать, боялся спугнуть.

Деревья больше не стучали голыми сучьями — потирали их друг о друга вкрадчиво. Боязливо. Тучи на небе расступились, застеснялись, открыли небо цвета морской глубины.

Господин Хоппс, стукнутый моим портфелем, так и лежал себе где-то за брёвнами.

Лживые словечки, причитания, просьбы — застыли у меня в глотке. Умолк грызун.

Нэйш рядом не моргал, и синева в его глазах не поднималась. Так, мельтешила фоном.

Будто небеса отливают в стали — прежде чем лезвие упадет на чью-то голову.

Драккайна шагнула вперёд. То ли преодолела внушение варга, то ли просто очухалась. Потом ещё. Неуверенно поводя клювом из стороны в сторону — будто узнала новый запах или вкус. Наклоняя голову — будто прислушиваясь.

Йолла стояла по-прежнему неподвижно, только в позе у неё напряжения не было. Было — спокойствие. Уверенность.

Открытость.

Пустые ладони повернуты к драккайне: смотри, у меня ничего нет, совсем ничего нет… А на губах…

Эту улыбку я десятки раз видел на лице Гриз Арделл. Когда она шла к очередному подранку. Когда у нее в глазах процветала зелень — и она сама процветала там, в звере, прорастала, как травы.

Только Йолла не прорастала — переливалась, и улыбка была — волной, успокаивающей и целительной.

Приветственной.

Вместе, вместе, вместе…

— Уррр, — сказала драккайна тихонько. Приподняла лапу, наклонила голову, как дурной щенок. Кокетливо завозила короткими крыльями. — Уррр?

— Конечно, — прошептала в ответ девочка, — мы вместе.

И будто порвалась цепь — легко шагнула навстречу зверю сама, протягивая руки ладонями вверх. Воркуя что-то ласковое и успокаивающее, что я от Мел слышал сотню раз.

— Не надо было бы так-то близко подходить, — пробормотал я себе под нос.

Йолла, видно, частично была ещё в сознании зверя, потому что услышала. И отозвалась:

— Да всё путём. И вообще, она же просто душка.

Душка, голова у которой сейчас была на уровне пяти футов, предупредительно выдохнула в мою сторону небольшой огонёчек.

— Ей просто что иначе-то бывает и не рассказали, — Девочка шла плавно, но казалось — взлетит на каждом шагу. — Хорошая моя… Испугалась, думала, что люди — всегда опасность… всегда больно. Думала, мы тоже с ними, а мы совсем даже и нет, и бывает иначе, да, красавица? Погоди, я кое-что ей ещё поясню…

Подержала ладонь перед клювом драккайны. И опять нырнула: пальцы касаются подбородка зверюги, та глаза прижмурила от удовольствия. А Йолла что-то втолковывает, то ли бормоча, то ли напевая под нос.

Мне даже казалось — я колыбельную услышал.

Внутренний грызун так точно услышал что-то подобное. Вздохнул, сочно пропищал: «Всё, Гроски, отбой», — и брякнулся набок, засучил лапками от облегчения.

Тоже хотелось брякнуться. И засучить. Ну, или напиться, что ли.

Драккайна сдалась не сразу — фыркала и тревожно поводила шеей. Пару раз сноровисто вдарила хвостом по земле. Но девочка говорила — мерно, ласково, поглаживая её, прижимаясь щекой к горячей чёрной чешуе, от которой валил пар. О чём-то спорила, что-то шептала, рассказывала, рассказывала… и тоже начала опускаться — когда драккайна отяжелела головой, согнула лапы, свернулась и засопела, прикрывшись чешуйчатыми крыльями.

Йолла погладила зверюгу по крылу — таким движением, каким младенцам поправляют одеяльце. Потом поднялась, на ходу допевая песенку:

Мягкой подушкой будут тебе облака ночи,

Дождик серебряный пусть тебе песни поёт

И во снах ты увидишь всё, что ты захочешь.

И будут они сладкими, словно мёд.

Точно, колыбельная — да ещё из запасников Аманды.

— Как он? — спросила Йолла шёпотом.

Не оборачиваясь. И, видать, всё-таки у меня.

Пора было вспоминать о своей роли Премилосердной Целительницы. Я подкрутил воображаемые золотистые пряди и взглянул на пациента.

Пациент был живее всех живых и самодовольно скалился, откинувшись на пропитанные влагой брёвна.

— Да что с ним сделается, — отдуваясь, выдал я, — Я ж говорил. Ничего серьёзного. Так, лёгкое переутомление. Может, конечно, Аманда ему пропишет постельный режим и три-четыре укрепляющие клиз… — моё запястье грустно хрустнуло, и я бодро договорил: — Но вообще, эликсиры таки сработали вовремя. Или моё ораторское искусство — если надо кого уболтать, чтобы не помирал…

— Правда, что ль?

Йолла крутанулась, будто детский волчок. А сорвалась с места таким вихрем, что Нэйш едва успел согнать с лица ухмылку и приобрести взамен лёгкую болезненность вида.

— Неполное соединение, Йолла? — у исключительного даже голос звучал малость неровно. — Хорошая техника, и мне кажется, я тебя ей не учил.

— Да это Гриз… рассказывала, — пробормотала девчонка. Шмыгнула носом, неловко засунула руки в карманах. — Ну, и потом, на уроках, с учениками-то… А с тобой тут… всё нормально, точно?

— Ну, разумеется, — с задушевной улыбкой ответствовал исключительный. — Всё точно нормально. Долго продлится её сон?