Ковчег для варга (СИ)

Выписал, так сказать, дополнительное ускорение. Я вел рукой по голой, мокрой почему-то стене, ощупывал зазубрины, и бежал, и бежал… и не слышал шагов Нэйша, они были бесшумны. От этого было страшнее. Казалось – я тут один. И рядом что-то – притаившееся в темноте, безразмерное, ждущее, пока я наткнусь прямиком на него… ЭТО. – Нэйш! – заорал я, и голос улетел куда-то под потолок, растекся по нему. – Рихард! Шеворт! Или как мне тебя там называть? «Тер-21»? Под ногами потрескивала какая-то дрянь. Кости, наверное, вряд ли они отсюда вытаскивают трупы после очередных охот. Глаза начали привыкать, кажется, это не мрак – полутьма, выступают стены, наросты… разветвленные проходы, в которые ныряешь наугад. Пещера, в которой велись отработки. – Какая, в сущности разница, Лайл? Как называть свою судьбу. Свою смерть. Думаешь, животным на бойне было бы легче, если бы они знали имя мясника? Можешь называть меня, как хочешь, – сути это не меняет. Перед глазами мелькали и сливались – ходы, пещеры, повороты… я не выбирал дороги. Только иногда останавливался, натыкаясь на ответвление – тупик. Крыса подпрыгивала, взвизгивала, а я разворачивался, выбирался – и бежал опять. Иногда останавливался – послушать его, перевести дыхание. Поговорить. – Ну, ладно. Рихард. Не меняет сути, да? Ты решил прикончить меня с бухты-барахты, потому что тварь, которую они кормят заключенными, спихнула набок крышу, которую ты, я гляжу, все никак не закрепишь. В этом суть? Логика? Ты хотя бы помнишь питомник?! Помнишь последние два года, помнишь… Имена увильнули, ускользнули. Имена и лица. Только вспыхнуло перед глазами алое пятно, шапка волос – крашеные терпенеей, словно веселое пламя, у которого так хорошо петь… Вздор, у жертв не бывает имени, у крыс не бывает дочерей, «планктон» не любит слушать длинные, переливчатые песни у костра, любуясь на чье-то лицо, залитое лунным светом, тугие черные кудри, разбросанные по цветастому платку… Откуда-то слева и сзади долетел смешок. А может – справа и спереди. – С моей памятью всё в порядке, Лайл. Просто я начал… несколько иначе видеть мир. Более правильно. Более трезво. Здесь, на Рифах, своего рода, идеальный мирок, не скрепленный условностями, не так ли? Есть только хищники и жертвы. Каждый на своем месте. У каждого свои обязанности. Мне жаль, что ты оказался не по ту сторону, правда. Нотки сожаления в голосе – легкие, издевательские, иголочками покалывают кожу. Хочется вздыбить на спине шерсть и бежать, бежать, не оглядываясь, слепо тыкаясь в тупики. Напоминать ему – бесполезно. С ним с самого начала было хуже, чем со мной, я еще помню эти его улыбочки, когда он был устранителем. Когда стоял над тем, что несколько секунд назад было живым существом. Смотрел на конвульсии. Крыса поселилась во мне четырнадцать лет назад, когда я впервые попал на Рифы. Законник, по уши вляпавшийся в темные дела приятелей. Мы с ней попортили друг другу крови, с этим моим серым, блохастым помойным инстинктом. Нэйш шел к своему хищнику гораздо дольше. И куда более нацеленно. Теперь вот дошел, а мне-то уж казалось – остановился было. В конце концов… – Напомнить тебе, кто ты? – я запыхался. Заблудился. Но остановиться не мог: ковылял по здешнему лабиринту, втихомолку спрашивая себя – когда ж он кончится. – Напомнить тебе – что ты варг? Что варгам нельзя убивать? Ты хоть понимаешь, что не оправишься после этого?! Понимаешь, чем станешь после этого?! – Лайл… так для чего все и делается? Страх навалился тяжелым комом, придавил к стене, обрушился волной слабости. Ну, да. Варгам – нельзя, а хищнику, который освободился от условностей – можно и прямо показано. Судьба, как тебя там, проклятая тварь, я надеюсь, мне это зачтется. Я тут, можно сказать, две жизни спасаю, потому что если он вдруг закончит начатое – его же потом обратно никто не дозовется. Из тех, кто снаружи. Как же их… Страх гнал вперед, грыз, подстегивал, крыса внутри развизжалась так, что не давала слышать другие звуки – только мое шумное, напуганное дыхание, топот шагов…

Плеск. Ноги лизнула волна воды – пол понижался, и на полу были… лужи?