Ковчег изгоев

— Начальник охранной станции «Бертрам-38» командор третьего класса Эдуард Дрейер, — представился он. — Слушаю вас, «Пилигрим». Вы нашли Никитина?

По экрану бежали полосы, и звук прерывался помехами.

— Это «Пилигрим», — ответила я. — Командир корабля командор высшего класса Северова. Если верить кибер-информатору, мы нашли катер, которым командовал капитан-лейтенант Гаев. Бортовой BK254R73.

— Нет, — замотал головой Дрейер и стал что-то переключать под экраном. — Вы пропадаете, какие-то помехи… Я сообщал о пропаже «Истры» BK286R40, которой командует лейтенант Никитин. Гаев полетел его искать, но тоже не вернулся. Это плохой район… Там… пропадёт… Наличие… чёрт… при этом… и связи…

Последние фразы шли какими-то неясными обрывками, перемежающимися шипением и звуками мелких электростатических разрядов. Экран мелькал и, наконец, погас.

— Я потерял связь, — сокрушённо вздохнул Вербицкий и, уткнувшись в свой пульт, начал что-то набирать.

— Не трудитесь, — обернулся к нему Хок, попутно нажав боковую клавишу на своём пульте. — Гравитационные помехи. От гравипередатчика толку немного, а хронопередатчик у них вряд ли есть.

— У них должно быть что-то для экстренной связи с Землёй. Если там командует командор, то это большая станция, — возразил радист.

— Скорее всего, сигнальный нанопередатчик с отсутствием обратной связи, — пожал плечами Хок. — Но можете попробовать…

— Что за помехи? — перебила я его.

Мой опыт подсказывал, что нередко именно гравитационные аномалии приводят к расстройству психики у членов экипажей звездолётов. Это было бы хоть каким-то объяснением странного поведения командира патрульного катера. И если это так, то может его пропавший товарищ сейчас мотается где-нибудь неподалёку в совершенно невменяемом состоянии, и мы должны его отыскать и попытаться спасти.

— Гравитационные потоки, которые движутся в одном направлении, образуя что-то вроде воронки.

Я обернулась на экран, куда он смотрел, и увидела схематическое изображение воронки, которая находилась примерно в трёх астрономических единицах от нас. Источник этого гравитационного вихря был неизвестен, но размеры воронки впечатляли. А ведь несколько минут назад ничего подобного здесь не было.

— Разворачиваемся и уходим! — услышала я свой собственный приказ, прозвучавший в тишине.

— Но ведь мы должны… — начал было Булатов, но я резко перебила его:

— Очень быстро!.. Живее!

— Есть! — кивнул он и взялся за штурвал. — Реакторный отсек, маневровые двигатели на полную мощность!

— Никаких поворотов! — почти крикнула я, глядя, как ускоряется движение гравитационных вихрей по краям воронки. — Полный назад!

— Есть полный назад!

Мы попятились от постепенно расширяющейся воронки. Наше движение на экране показалось мне слишком медленным, и я снова повернулась к пульту, за которым сидела. Маневровые двигатели работали на полных оборотах, но мы уже явно попали в гравитационное поле аномалии, и она тянула нас в противоположную сторону.

— Запустить ходовые двигатели! — приказала я.

— Есть ходовые двигатели… — прозвучало из динамиков.

Движение золотистой щепки от серого водоворота на экране чуть ускорилось, а потом снова начало замедляться.

— Ходовые на полную мощность!

— Есть полная мощность…

Результат был тот же. Мы попали в капкан, но у нас ещё была надежда вырваться, потому что мы всё-таки постепенно отдалялись от жерла гравитационной воронки. Однако вскоре наше движение практически замерло, и баркентина едва заметно сдвинулась в сторону аномалии.

— Господи, что же это? — пробормотал Булатов. — Этого не может быть… Откуда такая гравитация?

— У нас ещё есть резервы? — спросила я, мрачно глядя на экран.

— У нас нет резервов, — покачал головой он. — Мы на пределе.

— А если попробовать уйти в подпространство? — предложил Вербицкий.

— У нас нет места для разгона, — возразил Хок. — Мы влетим в эту воронку и неизвестно куда войдём и где выйдем.

— А скачок? Для скачка не нужен разгон.

— Для скачка нам пришлось бы переключить источники питания на скачковый реактор. Мы обездвижим маневровые и ходовые двигатели и через мгновение окажемся в воронке.

— Но что тогда?

— Модулятор икс-поля, — проговорил Вербицкий.

— Может сработать? — спросила я.

— Теоретически… — без особого энтузиазма ответил Булатов, но начал переключать сенсоры на пульте. — Реакторный отсек, подготовить к работе систему «Херон».

— Готовность три минуты… — откликнулся Бомбадил, напряжённо сопя, словно собственноручно закидывал топливо лопатой в топку реактора.

— Поторопитесь, — произнёс астронавигатор, продолжая что-то переключать на пульте.

Посмотрев на дублирующий пульт, я поняла, что он продолжает корректировать работу двигателей, отыгрывая километры и минуты у странной воронки. Он работал очень хорошо, спокойно и уверенно, наверно, так, как учил его Вадим.

Я заметила, как по боковому лифту спустились в командный отсек Белый Волк и Мангуст и тихонько встали в стороне. Из радиорубки и навигаторской вышли Тутта Йохансен и Жаклин Дюбо, и тоже остановились, тревожно наблюдая за экранами.

— Общую связь по кораблю! — скомандовала я.