Ковчег Лит. Том 1

И от лица ненайденного тела я дал по копам несколько залпов решающего огня, что называется, за себя и за того парня, которым я не стал, и за моего гениального брата Мишку, и за наш с Мишкой непревзойденный гиперболоид, который сделает мир другим. Надо только вставить новые батарейки. Вон какую рыбину я подбил. Захотел бы, настрелял много других, поменьше. Значит, аппарат работает. И сегодня вечером все девушки будут наши. А то, что он на копов не подействовал… а на акул действовал… просто у копов голова меньше… на что Мишка, конечно, не рассчитывал… но теперь все — сделает кнопку и от копов… и от других хищников…

И уже без всякой надежды я приподнял над краем яхты голову.

Копы уходили!.. Они уходили навстречу заходящему солнцу, и их длинные тени были печальны, как крики голодных чаек. Неужели действует?! Мишкин аппарат действует! Копы отступают. Да здравствует…

Но в эту минуту на пирсе показался Мишка. Он шел, как герой-покоритель космоса. Вечерний бриз развевал его непокорные рыжие волосы. Он еще не знал, что герой. А солнце знало. И ветер знал. И все эти бесчисленные мачты больших и маленьких яхт, которые взволнованно приветствовали его своими поклонами (видимо, начался отлив).

— Вовка, ты где?.. Вовка, ты…

— Да тут я, тут… Завтра же на пляже начну записывать народ в ихтиандры. Дышать жабрами не запретишь.

— Сам видел, копы. Наверное, уже устали бдеть.

— Счас, они устанут, — сказал я с подозрительным бульканьем. — На лучше, тащи. — И подал ему край сетки с рыбой.

— А на фига… — начал было Мишка.

— Тащи!..

Что-то, видно, было в моем голосе, что Мишка даже спорить не стал. Послушно выволок сетку с рыбиной на мостик и начал запихивать ее в спортивную сумку. Пришлось, правда, хвост прикрыть махровым полотенцем.

С сумкой на плече он был похож на мальчика, гордо несущего за богатым хозяином набор клюшек для гольфа. Сам же я в ослепительно-белых шортах и черных очках, танцующей походкой (от жары просто плавился асфальт) шел впереди, мечтая только об одном — поскорее добраться до отеля, выпить холодный дринк и упасть на свою кровать.

Но, как говорится в нашей несравненной Раше: «Покой нам только снится». Мишке уже, видать, надоело париться с моей рыбиной.

— Слушай, Боб, — с какой-то нехорошей такой американской интонацией начал он, — оказывается, у них для подводной охоты есть специально отведенные места. Кроме того, надо купить лицензию. Мне об этом один из наших сказал. А стрелять можно только из специально разрешенного подводного ружья. Все остальное преследуется по закону. В этой Америке даже пукнуть без лицензии нельзя. Потому она и богатая. Может, ну ее, эту рыбину, пока…

— Что пока?! Да я из-за этой рыбины… — аж задохнулся я от возмущения.

— Окей, окей, я все понял. Наверное, в своей прошлой жизни ты был рыбой, и между вами еще сохранилась кармическая связь. Нужно просто вернуть эту рыбу в прошлое и выпить водки, иначе она тебя не отпустит. А водка — она и в Америке водка.

«Oktopus», — было написано на деревянном здании цвета морской волны. Над входом в ресторан призывно подмигивал лиловым глазом распутного вида осьминог. Причем все его восемь ног были почему-то женскими…

Обойдя здание, мы оказались перед затянутой сеткой дверью. Откуда-то доносились звон посуды и гортанные голоса. В следующую секунду дверь распахнулась, и на крыльцо в высоком белом колпаке выскочил маленький человечек. Он грозно сверкал своими слегка выпученными глазами и как бешеный вращал руками, в которых, при ближайшем рассмотрении, оказалось по шашлыку. Видимо, таким способом он доводил их до нужной кондиции. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы определить, что это человек с солнечного Кавказа.

— Гамарджоба, генацвале, — на радостях бросился к нему Мишка — Это ты, Гогия?!

— Не Гогия, а Гамлет, — слегка опешил от такого напора маленький человек.

— Все равно на букву гэ… — не давал ему опомниться Мишка. — Ты такую красавицу видел? — и он, откинув край полотенца, показал из сумки голову рыбины. — Лавэ?.. А?.. Лавэ… — И, уловив краем глаза, как у маленького человечка дрогнули ноздри его большого, на все лицо, носа, закончил почти нежно: — И как ты, Гамлет, думаешь, сколько такая красавица может стоить?

От слова «стоить» маленький человечек на секунду замер и, конфиденциально приблизив свой выдающийся нос к Мишке, почему-то почти шепотом произнес:

— Ни-че-го…

— Почему ни…

— Потому что это левый рыба. Документов на нее нет, сертификата нет… А за это здесь, в Америке, очень строго — могут даже ресторан закрыть.

— Но Гогия…

— Гамлет…

— Гамлет… выручай, брат Гамлет… ты же знаешь, как это делается…

— Знаешь, знаешь… Откуда я знаю, может, ты ее в унитазе поймал… Ладно, десять баксов, чтобы, как говорится, не выбрасывать…

— Десять баков? Да у тебя в руке шашлык дороже стоит…

— Продай дороже.

— Эх, Гогия… Гамлет, мы же с тобой вместе в школе Пушкина учили…

— За Пушкина я и даю десять баков, другой бы и разговаривать не стал.

— Пойдем, Боб! Нам с предателем Родины говорить больше не о чем.

— От предателя слышу…