Ковчег огня

— Ты точно этого хочешь — чтобы мы с тобой легли спать вместе? — отпустив ее руку, тихо спросил Кэдмон.

Эди увидела у него на лице борьбу противоречивых чувств. Временами, и сейчас как раз был такой случай, он был чересчур джентльменом.

— Я была очень близка к тому, чтобы прошлой ночью забраться к тебе в постель. И просто чтобы ты знал — загадка, которую ты можешь разгадать, тут ни при чем. Это чистый секс, договорились?

Заметив, как неуверенность у него в глазах сменяется вожделением, она поднялась на ноги и шагнула к ночному столику.

Кэдмон остановил ее, снова схватив за руку:

— Ты куда? — В его обыкновенно хорошо поставленном голосе прозвучала сдавленная хрипота.

— Я хотела выключить лампу.

Рывком Кэдмон усадил ее к себе на колени и шепнул на ухо:

— Давай оставим свет.

Глава 47

Убедившись в том, что зияющая дыра в стене церкви пуста, Макфарлейн устало опустился на ближайшую скамью. Мощный фонарик наполнял маленькую церковь неестественным сиянием. Со стен бросали осуждающие взгляды святые, выложенные мозаичным стеклом. Двое подручных, один с кувалдой, другой с киркой, стояли наготове, ожидая дальнейших приказаний.

Впервые за двадцать пять лет Макфарлейн испугался, что, возможно, не сможет выполнить свои обязательства перед Богом. Получив в свои руки Ковчег, он смог бы изменить судьбу мира в соответствии со священными замыслами Господа. Но сначала нужно найти Ковчег.

Я должен найти Ковчег.

Эти четыре слова гулкими отголосками звучали в сознании Макфарлейна, словно экстренный сигнал о помощи, прокручиваемый бесконечной петлей.

Он оторвался от скамьи. Воин Господа не может и не должен сдаваться.

Шагнув к своим людям, Макфарлейн отшвырнул ногой мраморные осколки старинного барельефа, изображающего жизнь Святого Лаврентия. Толстая каменная стена долго сопротивлялась: потребовался почти целый час напряженной работы, чтобы открыть эту зияющую пустотой потайную нишу.

Полковник расправил плечи, готовый начать следующее сражение. Отдых придет только тогда, когда миссия будет выполнена.

— Похоже, мы снова зашли в тупик, да? — Понурый, дрожащий очкарик стоял рядом с грудой битого камня.

— Да, именно это я и подумал.

Внезапно почуяв нутром, что не все в порядке в этом мире, аспирант лихорадочно перевел взгляд с полковника на его людей. Если раньше он об этом не думал, сейчас до него дошла страшная правда — противник превосходил его числом втрое.

— Эй, братцы! Что вы так расстроились? Указания здесь, спрятаны в катренах. Нам нужно просто вернуться за стол. — Не получив ответа, очкарик поочередно ткнул рукой во всех троих и в себя самого: — Один за всех и все за одного, верно? — Снова не дождавшись ответа, он решил испробовать другой подход: — Предлагаю обсудить нашу ситуацию. Кто за мирные переговоры, прошу поднять руку.

Макфарлейн молча смотрел на него. Жалкий нытик пытался вовлечь их в бесполезный разговор в надежде на то, что все пожмут друг другу руки, забудут разногласия и начнут сначала.

— Говорить больше нечего.

Почувствовав, что ему только что был вынесен смертный приговор, аспирант развернулся и, словно церковная мышь, снующая в темноте, бросился к выходу. К огромной двери.

— Ах ты, маленькая тварь! — Отшвырнув кирку, Бойд Бракстон потянулся к «дезерт игл» в кобуре под мышкой. Макфарлейн ударил ганни по вскинутой руке, помешав ему выстрелить вдогонку убегающему «умнику».

— Только не в доме Господа, — суровым тоном приказал он.

— Слушаюсь, сэр!

Оба подручных с оружием наготове бросились в погоню за аспирантом, предавшим их.

Макфарлейн, понимая, что добыча все равно скоро будет у него в руках, не спеша направился к двустворчатым дверям. Завтра утром жители маленькой деревушки Годмерсхэм в недоумении уставятся на груду битого кирпича и мрамора. В случившемся обвинят подростков-вандалов. Несомненно, придется устраивать бесконечные благотворительные продажи выпечки, чтобы собрать деньги на ремонт.

Сунув фонарик под мышку, он достал из кармана брюк золотую прищепку для банкнот. Отстегнув три бумажки с портретом Франклина, запихнул их в щель деревянного ящика для пожертвований.

Искупив таким образом свою вину, Макфарлейн вышел из церкви, с удовлетворением отмечая, что дождь наконец утих до терпимой мороси. На кладбище появилась пляшущая красная точка — лазерный луч на пистолете ганни. Макфарлейн направился в ту сторону.

Перехваченный на пути к машине, аспирант стоял перед разрытой могилой Галена Годмерсхэмского, высоко подняв руки.

— «Он разрушает замыслы коварных»,[38] — пробормотал полковник.

Бойд Бракстон приставил дуло пистолета к виску очкарика:

— Думаю, нам нужно переименовать его в мистера Побегайчика.

— Ребята, вы хоть понимаете, что вас ждет за убийство? — проскулил аспирант, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. Поднятые в воздух, они трепетали, словно белье на ветру.

— Я отвечаю только по закону Господа, — ответил Макфарлейн. Затем, предоставляя гарвардскому «умнику» возможность искупить свое никчемное существование, проговорил: — «Но если не покаетесь, все так же погибнете».[39]