Ковчег огня

Кэдмон посмотрел на часы. Половина восьмого. Вот почему Хай-стрит была еще пустынна. Улыбнувшись, Эди прижалась к нему крепче. Кэдмон молча признал, что в том, кого желают, также пробуждается желание. Подобно большинству мужчин, терзаемых первыми муками страсти, он гадал, не слишком ли сильно увлекся Эди, поскольку его мысли постоянно возвращались к ней.

События прошлого вечера развивались так стремительно, что Кэдмон мог вызывать в памяти только отдельные краткие мгновения: тихий стук дождя по подоконнику, совсем не тихие утробные стоны и томные вздохи. Первый раунд завершился обессиленными объятиями. Второй оказался более утонченным, более соблазнительным. Они ели мандарины, лежа в кровати. Эди брызнула соком ему на живот, после чего слизнула языком янтарные капельки, повисшие в жестких вьющихся волосках, собравшихся между бедрами. Не в силах сдержаться, Кэдмон схватил ее за голову, опуская губы ниже. Последовавшее за этим наслаждение было невыносимым.

— Ты улыбаешься. И широко, должна добавить. О чем, черт побери, ты думаешь? — насмешливо взглянула на него Эди.

— Что? Я мысленно представлял себе блюдо с самыми эротическими на свете фруктами, — ответил он.

— Я слышала, вам, мужчинам, подобные мысли приходят каждые десять секунд, — засмеялась Эди. — Просто поразительно, что вы иногда можете еще что-то делать.

— Очень помогает подробно составленный список.

Эди рассмеялась еще громче.

Как уже выяснил Кэдмон, одно дело понять Эди Миллер, и совершенно другое — разобраться в ней. Детские годы ее были полны насилия и предательства. И бесконечной боли. Однако каким-то образом ей удалось выстоять.

Одним словом, он поражался ее силе.

— А что, если мы действительно обнаружим в церкви Святого мученика Лаврентия Ковчег Завета? — вдруг ни с того ни с сего спросила Эди. — Ты уже думал о том, как нам с ним поступить?

По правде сказать, он пока что не задумывался над этим, полностью сосредоточившись на том, чтобы разгадать катрены.

— Я имею в виду, мы отдадим его в музей? Или в церковь, в синагогу?

— Наверное, сначала нужно найти Ковчег и лишь затем думать, что с ним делать, — уклончиво ответил Кэдмон.

— А может быть, ты собираешься оставить Ковчег себе? — настаивала Эди, не собираясь уходить в сторону. — Прекрасный материал для твоей следующей книги.

— Черт побери! Похоже, я говорил во сне.

— Я серьезно, Кэдмон. Пока что ты так и не дал мне удовлетворительный ответ на вопрос, зачем мы ввязались в это безумное приключение.

— Пожалуй, ты сейчас вонзила гвоздь по самую шляпку. Это ведь приключение, так? Подобно древним рыцарям, я ищу знания и озарение.

— О, конечно! — Голос Эди буквально сочился насмешкой. — Отныне, сэр Говейн, я буду очень признательна, если ты будешь давать мне искренние ответы, а не консервированную чушь.

Кэдмон внутренне вздрогнул, услышав это сравнение. В ранних легендах, связанных с чашей Грааля, сэр Говейн, высокомерный и самоуверенный рыцарь, не смог осознать священную суть стоявшей перед ним миссии. У него мелькнула мысль, что Эди сознательно упомянула это имя из цикла легенд о рыцарях Круглого стола.

— Я только хочу сказать, что нам нужно хорошенько задуматься, прежде чем, как два дурака, бросаться навстречу неизвестности. А что насчет Макфарлейна и его святых воинов? — Эди тревожно взглянула на него. — Что, если мы, бродя по Годмерсхэму, наткнемся на них?

Хотя большинство религиозных сообществ много говорили и мало делали, Кэдмон понимал, что группа Макфарлейна является исключением из правил.

— Вместо того чтобы рассматривать всякие страшные сценарии, давай сосредоточимся на поисках Ковчега.

Последовало напряженное молчание. Чувствуя себя неуютно, Кэдмон притворился, что разглядывает витрины магазинов.

— Всегда можно будет обратиться в полицию, — предложила Эди, первой нарушая неловкую паузу.

— И нас тотчас же обвинят в двух убийствах, которых мы не совершали. — Кэдмон решительно покачал головой. — Нет, обращаться к органам правопорядка можно будет только в крайнем случае.

— И кто это сделает, ты или я?

— Мы ведь с тобой одна команда, разве не так? — Говоря, Кэдмон обхватил Эди за плечо, сливая воедино их бедра, руки, тела. — «Она согревает его своим теплом», — произнес он, вспоминая слова старинной английской песни.

Эди обняла его за талию и, подняв лицо, улыбнулась:

— Да. Я с тобой. Я предпочитаю любовь войне.

Глава 50

О, проклятие, как же ему хотелось ее трахнуть!

Настолько сильно, что его член был словно каменный вот уже два часа. С тех самых пор, как он благодаря видеокамере, засунутой в замочную скважину соседнего номера, оказался в первом ряду партера на представлении невероятной сексуальной оргии.

Сначала он был недоволен тем, что его отправили наблюдать за этой парочкой. Неудивительно, что Санчес ухмылялся, когда он его менял. Твою мать, кто бы мог подумать, что у этой кудрявой сучки движения опытной шлюхи? Он с огромным трудом сдерживался, чтобы не навалиться на дверь в соседний номер, словно ублюдок-пакистанец в переулке Исламабада.