Ковчег-Питер

Сергей попрощался с Татьяной, и друзья направились на вокзал. Почти всю дорогу молчали: каждый думал о чем-то своем, глядя в окно на низкое серое небо, монотонно изливавшее воду.

Когда пришли на перрон, состав уже был подан. Сергей занес в купе вещи и вернулся.

– Что-то никого в купе пока нет.

– Будешь один ехать, как уважаемый человек, – сказал Берсенев.

Сергей молчал, смотрел на лица друзей.

– Черт возьми! Вроде расстаемся, и понимаешь, что надолго – а сказать нечего. Что за ерунда такая?! – возмущенно нарушил молчание Леонид. Но все продолжали молчать.

– К деду с бабулей поедешь? – спросил Юрий Сергея.

– Надо бы. Полтора года уже не был. Посмотрю, как на новом месте со временем и делами будет… – ответил Сергей.

Стеклов вырос без родителей, вернее – не помнил их. Они погибли в автокатастрофе на серпантине одной из дорог Северного Кавказа – оба одержимы были скалолазанием; они и познакомились в Приэльбрусье, находясь в туристическом походе, еще студентами из разных институтов и кругов общения, но горы свели их вместе.

Сергею не было и двух лет, когда случилась трагедия, и знаком с родителями он был только по фотографиям. Особенно нравилась ему та, на которой они были изображены вдвоем на заснеженном и залитом солнцем склоне, молодые, смеющиеся, красивые.

Воспитание его взяли на себя родители отца: Иван Семенович – фронтовик, а в мирной жизни – заслуженный агроном, и его жена, Анна Петровна. Естественно, Сергей воспринимал их как родителей, любил и старался быть заботливым. Все отпуски во время учебы в училище он всегда проводил у них. Да и вообще как малую родину воспринимал маленький уютный городок, в котором они жили, затерявшийся среди множества таких же городов российской средней полосы.

– Рассказал про свои приключения? – снова спросил Берсенев.

– Без подробностей. Сказал, что в Питер переводят.

– Да, жаль, конечно, что так вышло все. Не судьба нам, видимо, твою родину посетить, сколько ни собирались.

– Ну почему же не судьба? У вас отпуск скоро. Я, надеюсь, тоже смогу отпроситься – так что все в силе, по-моему.

– Отправляемся-а! – казенным голосом крикнула проводница. – Пассажиры, проходите в вагон.

– Ладно, дру́ги, – сказал Стеклов, взглянув на товарищей, – как говорится: долгие проводы – лишние слезы.

Сергей крепко обнялся с друзьями, вскочил на подножку и прошел в купе. Через несколько минут вагон качнуло, и поезд стал медленно, плавно набирать ход; силуэты Сотникова и Берсенева с каждой секундой становились все меньше и меньше, пока наконец совсем не исчезли из виду.

Тоскливо сделалось на душе у Стеклова. Какое-то время он сидел, отстраненно глядя в окно. Пассажиры-соседи так и не появились. Сергей прилег, и под мерный стук колес веки его начали наливаться свинцовой тяжестью. Скоро его одолел глубокий сон, как будто вся усталость прошедших дней, весь груз недавних крутых событий разом навалились на него.

Проснувшись утром, Сергей увидел, очевидно, ночью подсевших попутчиков: благовидного седого старичка и мальчика лет восьми-девяти.

– Крепок сон молодецкий, – сказал старичок, улыбаясь, – даже не пошевелились, когда мы вошли. Ну, будем знакомиться, товарищ подводник. Сергей Николаевич, – он протянул руку, – а это мой внук, Алексей.

– Сергей, – пожал руку Стеклов и сонно потер глаза.

– О, тезка, значит! – весело констатировал дед.

– А как вы узнали, что я подводник?

– Ну это не мудрено: вы полночи во сне все погружались да всплывали, и командовали кем-то.

– Хоть не ругался? – спросил Сергей, зная, что во сне мог и завернуть что-нибудь этакое, хотя в повседневной жизни всегда старался воздерживаться от употребления бранных слов, считая это крайней необходимостью и уместным в очень конкретных случаях.

– Нет-нет, – засмеялся пожилой попутчик.

– Ну слава богу.

– Мы как раз завтракать собрались, так что умывайтесь и присоединяйтесь к нам, отведаете фирменных пирожков моей супруги.

– Спасибо, с удовольствием. Тогда с меня чай, – сказал Сергей, взял полотенце, зубную щетку и вышел из купе.

Пейзаж за окном имел уже совсем не северный вид: рослые деревья с густыми кронами проносились мимо, от зелени пестрило в глазах. Иногда поезд вырывался из застенков леса на просторы равнин с раболепно кланяющейся ветру высокой травой. Хмурые молчаливые сопки остались далеко позади, в памяти.

В купе Сергей вернулся с тремя стаканами чая, аккуратно лавируя, чтобы не расплескать его от покачиваний.

– Знаете, Сережа, по моему наблюдению, каждый третий мужчина на Кольской земле так или иначе связан с флотом: он либо служил, либо служит, либо работает на предприятиях и заводах для его обеспечения, – сказал Сергей Николаевич за завтраком.

– А вы?

– И я. Имел честь отслужить срочную на торпедных катерах Северного флота. Повоевал. Три раза искупался во время бомбежек, а вот, слава богу, даже не ранило ни разу. Ну а потом, после учебы, – кораблестроителем на завод. Теперь на пенсии. А вы в отпуск? – спросил он, сделав несколько глотков чая, забавно вытягивая губы трубочкой.