Ковчег-Питер

– А знаете ли вы, товарищи офицеры, что означает слово «адмирал»? – спросил Берсенев, когда стаканы вернулись на стол. – Вижу по вашим озадаченным лицам, что нет. А означает оно, в переводе с арабского, буквально следующее – «владыка морей»! – сказал он, подняв кверху указательный палец, и продолжил с расстановкой, как прокурор во время судебного процесса: – И что же мы имеем? Наш достопочтенный Сергей Витальевич, хорошим таким хуком слева, прямо по физиономии приложил не кого-нибудь, а самого владыку морей! Зря веселитесь. Я, между прочим, к серьезному вопросу подвожу: вот если бы были разрешены дуэли, как в старые добрые времена, – тогда бы такие полководцы, как Сомов, прежде чем что-то ляпнуть, хорошенько думали бы.

– Я тебя умоляю… – поморщился Сентябрёв, – во-первых, у них в такие воспитательные моменты разум, по-моему, отключается; а во-вторых, ну что хорошего в том, чтобы человека ранить или убить, не дай бог? Из-за пустяка, по большому счету. А так, по морде съездил, пар спустил, и все целы остались.

– Ага, только один пар спустил, а другой как паровоз будет, до тех пор пока первого не изживет из зоны досягаемости. Не все таких благородных принципов придерживаются, как вы, Антоша, – сказал Берсенев назидательно.

– Мужики, не обижайтесь, но больше всего я буду скучать по Берсеневу, – сказал, улыбаясь, Сергей. – Ей-богу, такие мысли, какие посещают его беспокойную голову, мало у кого встретишь. Устроил тут дискуссию. Всмотритесь в него пристальней – вот именно такие, как он, революции устраивают.

Затронутая тема вызвала бурное обсуждение и шутки, и после очередной волны смеха в дверь позвонили. Друзья осеклись, виновато-весело переглянувшись.

– Ну, точно дядя Миша пожаловал, – сказал Стеклов, вставая, чтобы открыть дверь.

Дядей Мишей звали скандального соседа, о котором предупреждал Сергей. Был он тоже подводник, мичман, вышедший на пенсию во времена, которые уже быльем поросли, но так и остался доживать свой век здесь, на Севере. В сущности, он был не злой старик, но, как большинство людей его поколения, не мог смириться с падением нравов современного общества. Он был из тех, кто свои фразы в разговоре начинает со слов «В наше время…»

Но вместо дяди Миши взору офицеров предстали жены Берсенева и Зенцова.

– Мы тоже хотим поучаствовать в прощальном вечере, – сказала Татьяна.

– Сереж, это тебе от нас, – Ольга поставила на стол пирог.

– Спасибо, девочки. Присаживайтесь пока, а я за стульями смотаюсь к соседям. Лёнь, поухаживай.

– Есть! – Леонид и Юрий встали, уступая места. – Девушки, из напитков, к сожалению, только коньяк. Извините, не предполагали.

Вскоре с двумя стульями вернулся Стеклов.

– Ну, женсовет, вам слово, – сказал Берсенев, обнимая жену.

– Сереж, ты, главное, не расстраивайся. Я знаю, у тебя все будет хорошо, – сказала Татьяна. – И ты верь. Не зря говорится: нет худа без добра. Нас не забывай, звони. Удачи тебе.

– Спасибо, Танюш. Даже если захочу – не забуду уже.

– А сильно соскучишься – в гости приезжай.

– Ну, теперь, как говорится, лучше вы к нам. – Друзья со смехом звонко ударили стаканами.

Татьяна начала резать пирог. Сергей встал, поставил на плиту чайник. Юрий взял гитару, одиноко стоявшую в углу, и начал что-то наигрывать, потом ударил по струнам:

– Споемте, друзья! Не будем печалиться!

Через несколько часов компания начала расходиться. Задержались только Леонид и Берсенев с Татьяной. Сергей добавил Тане чаю, и она, увидев прихватку, связанную его бывшей женой, спросила:

– Как же у вас с Янкой теперь?

Стеклов как будто не слышал.

– А ответом вам, сударыня, будет сия композиция, – сказал Берсенев и затянул:

Ну, быстрей несите, кони!
Обгоните-ка тоску.
Мы найдем себе другую
раскрасавицу жену…

  

– Вообще-то я не вас спрашивала, сударь.

Взглянув на Татьяну, Сергей сказал:

– Никак, Тань. У нее своя жизнь, у меня своя. Так бывает. Зла друг на друга не держим. Уходить надо тоже вовремя. Ну, была бы она сейчас здесь, а потом всю жизнь проклинала бы меня, что я ей судьбу сломал, молодость украл или еще что-нибудь в этом духе. А я никого неволить не хочу. Не только ее, а вообще, любого, кто со мной связан. Никого и ни в чем.

– Знаешь, я себя все равно почему-то виноватой чувствую: все-таки я вас свела, если откровенно говорить.

– Брось. Ты свела – жизнь развела. Ты же не ясновидящая! Кто знал, что так выйдет?

Все молчали.

– Ты ночевать-то где будешь? – спросила Татьяна.

– Здесь. Где ж еще?

– Ну еще чего! В пустой квартире, на сумках, как беженец. Пойдем к нам.

– Ничего страшного, я не принц. К тому же, будешь ты сейчас среди ночи стелить мне, детей будить.

– А пойдем ко мне, Серега, вспомним молодость, – сказал Леонид. – Светка все равно к родителям уехала пока. Ну чего ты, в самом деле, будешь здесь куковать. Тань, убирайте со стола – выдвигаемся!

И не слушая возражения Стеклова, Леонид встал, прошел в комнату и вернулся оттуда уже с сумками.

После недолгого сопротивления Сергей сдался. 

* * *