Ковчег-Питер

Чтобы исключить замечания на факультете, Кречетов назначил неофициальные дежурства своим заместителям, наказав им личный повышенный контроль в ротах, присутствие на всех построениях факультета и внезапные проверки хода занятий. Им надлежало прибывать на службу еще до утреннего подъема курсантов, а убывать после отбоя.

На третий день организационного периода, во время занятий курсантов, Стеклов осматривал казарму факультета. Завершал свой обход он помещением роты Болдырева. Дверь в кабинет командира роты была открыта, и тот вышел, услышав, что дежурный по роте кому-то рапортует. Они вместе со Стекловым обошли помещения роты и после этого вошли в его кабинет.

– Алексей Александрович, по содержанию помещений замечаний нет. Доклад сегодня будет проведен раньше, в связи с убытием Степана Аркадьевича… – Стеклов задержал взгляд на шкафу, в котором за стеклянной дверцей лежали военные артефакты: немецкий противогаз, советский штык-нож и перстень. Очевидно, от долгого пребывания в земле предметы были изрядно побиты коррозией.

Сергей взял перстень и внимательно рассмотрел изображение. Парящий орел, в когтях – свастика. Болдырев сел в кресло, достал из лежащей на столе пачки сигарету, но, подумав секунду, закуривать не стал, вспомнил слова Стеклова.

– Интересная вещица… Если не ошибаюсь, такие перстни имели право носить исключительно асы Люфтваффе?

– Верно, – скупо обронил Болдырев.

– Откуда, если не секрет?

– Друг подарил. Увлекается. В Ленобласти этого добра много.

– Согласен, – Стеклов положил перстень на место и вышел.

От казармы Сергей направился в свой кабинет. Стоял прекрасный сентябрьский день; солнце грело еще по-летнему, только листва на деревьях кое-где уже была испачкана желтизной.

Обогнув здание казармы, Сергей вышел на главную аллею. Метрах в сорока навстречу ему шли Анна и Катерина. Девушки громко, заливисто смеялись.

– Здравия желаем! – весело сказала Анна, когда они поравнялись со Стекловым.

– Здравствуйте, – улыбнулся Сергей.

– Привет, – сказала Катерина, щурясь от солнца, светившего ей в лицо, и прикрываясь рукой.

– Что еще за «привет»? Что за фамильярность, Катерина Андреевна? – взглянула на нее Анна. – Товарищ капитан-лейтенант, а вам не говорили, что вы неприлично загорелы?

– Это рабочий загар: в огороде у деда. Так что, если желаете иметь такой же – милости просим, – усмехнулся Сергей.

– Спасибо, увольте. Я сельхоздеятельность органически не перевариваю. Ладно, Катя, идем, а то опоздаем. Всего хорошего, товарищ капитан-лейтенант, – сказала Аня, потянув за руку подругу в сторону выхода из училища.

– И вам.

– Сереж, заходи к нам на чай как-нибудь, – сказала Катерина, оборачиваясь.

– Спасибо. Обязательно.

– Так-так. Я чего-то не знаю? – услышал Стеклов удаляющийся голос Анны.

– Ты о чем? – спросила Катерина.

– Об этом самом: Сережа… на чай…

– Отстань…

Стеклов проводил девушек взглядом и, развернувшись, увидел в окне казармы силуэт Болдырева. На таком расстоянии он не различал его лица, но чувствовал, что тот тоже смотрит на него.

У кабинета Сергея ждал Кобзарев.

– Зачем понадобился, Миша? – спросил Стеклов, открывая дверь и приглашая его войти. – Присаживайся, – он указал ему на стул у стола.

– Надо назначить время контрольного смотра роты по приведению к присяге.

Михаил, выпустив свой пятый курс, теперь возглавил роту нового набора. Через несколько дней должна была состояться присяга.

– Назначь любое удобное тебе, – сказал Сергей, сосредоточенно разбирая какие-то бумаги в ящике стола. – Как дела вообще? Справляешься? – спросил он, выпрямившись.

– Справляюсь. Не тяжела наука, – усмехнулся в ответ Михаил.

– Ну не скажи. Сам ведь знаешь: далеко не всех командиров добрым словом поминают как подчиненные, так и начальники.

– Это да, – согласился Михаил. – Ты сказал, и я вспомнил вдруг: мой командир боевой части на корабле все время пытался со всеми дружбу вести. Знаешь, ходит так, в глаза заглядывает. Перед начальством плохим боялся показаться, поэтому не перечил никогда, а подчиненных вроде как уговаривал подчиняться. Обидно мне за него было: не раз был свидетелем, как за глаза его высмеивали.

– В том-то и задача: чтоб и требовательным быть, и уважение при этом не потерять. А ты говоришь…

Разговор нарушил вошедший Степан Аркадьевич. Офицеры встали.

– Сидите, сидите, – коротко махнул он рукой. – Михаил Викторович, ты-то мне и нужен. Тебе фамилия Демидов о чем-нибудь говорит?

– Нет.

– Это заместитель главного прокурора города. Знаешь, что у тебя в роте есть курсант с такой же фамилией?

– Знаю.

– Понимаешь, к чему я веду?

– Видимо, к наличию родственных связей.

– Причем самых тесных. Это его сын. А несколько минут назад я имел удовольствие общаться по телефону с его женой, интересовалась о жизни сына. Так что ты предупреди там старшин своих, чтобы они палку в воспитательном процессе первого курса не перегибали, а то несдобровать нам будет, если какие-нибудь жалобы до такого человека дойдут.

– У меня в роте с этим строго, Степан Аркадьевич.

– Надеюсь. Сергей Витальевич, а тебе привет от командира твоего: созванивались утром.

– Спасибо.

Михаил вышел.