Ковчег спасения

Он подумал о жестоком выборе, вставшем перед ним: или бесконечные войны, раздирающие Галактику, – или миллиарды лет полной безмятежной тишины. Подумал о множестве планет и спутников, о звездах, чьи рождение и смерть не будут замечены ни одним разумным существом. О кромешной бессмысленной тьме до скончания времен, о ледяной вечности, не потревоженной ни единой искоркой мысли. И о машинах, еще бороздящих черную пустыню, собирающих и анализирующих данные – но без малейшего проблеска чувств: радости, любви, сочувствия, боли. Всего лишь добыча, обработка и складирование бесполезной информации. И так до тех пор, пока в последнем функционирующем контуре не рассеется последний поток электронов, оборвав на полдороге завершающую программную процедуру.

Да, такой вот безнадежный антропоморфизм. Ведь это всего лишь местная трагедия, сугубо локальная, касающаяся одной группы галактик. А в сотнях миллионов световых лет есть и другие группы, в десятках галактик, связанных во тьме гравитацией. Конечно, по человеческим меркам они невообразимо далеки, но ведь они существуют. Оттуда не поступают осмысленные сигналы, но это не значит, что там отсутствует разумная жизнь. Возможно, обитатели этих галактик давно поняли, что подавать голос опасно для жизни. История разумных рас Млечного Пути, наверное, лишь тонкая нить в бескрайнем гобелене, практически ничего не значащая, не влияющая никак на Вселенную. Слепо исполняя инструкции, полученные в далеком прошлом, волки способны подчистую уничтожить разум – или спасти толику его во время катастрофы. Их действия могут оказаться по большому счету не играющими никакой роли. Не имеет значения гибель всего живого на затерянном в океане островке, когда материки изобилуют флорой и фауной.

А может, это как раз имеет значение? Может, это важнее всего?

Клавэйн вдруг увидел это с пронзительной, раздирающей сердце ясностью: важно сейчас только то, что сейчас и совершается. Значение имеет лишь сиюминутное человеческое выживание. Разум, смирившийся с близкой гибелью, недостоин спасения.

Как всегда, в сущности своей проблема выбора оказалась по-детски простой: или отказаться от «адского» оружия и стать соучастником истребления человечества, пусть и зная, что помог будущему сохранению разумной жизни, или захватить как можно больше пушек и выступить против черных машин.

Сопротивление может оказаться бесполезным – чему быть, того не миновать. Но враг должен получить отпор.

– Клавэйн?

Его душа окуталась бескрайним ослепительным спокойствием. Все встало на свои места. Он принял решение завладеть сверхмощным оружием и встать на защиту человечества, и ему трижды плевать на волчье будущее. Он – Невил Клавэйн, не сдававшийся никогда в жизни.

Но сказать об этом Фелке старик не успел. «Свет Зодиака» получил попадание.

Огромный корабль был разрезан надвое.

Глава 39

– Здравствуйте, Клавэйн.

Голос Вольевой – как шуршание иссохшей бумаги; нужно напрягать слух, чтобы разобрать слова.

– Рада, что наша встреча наконец состоялась. Не подойдете ли ближе?

Он подступил к кровати, не в силах поверить, что перед ним триумвир. Вольева выглядела смертельно больной, но в то же время – совершенно и безмятежно спокойной, уверенной. Глаза прятались под непрозрачными серыми очками, но в лице читалась усталая радость, довольство, какое бывает после успешного окончания долгого и трудного дела.

– Илиа, я тоже рад видеть вас.

Он осторожно, как мог, пожал ей руку. Знал: Вольева была очень сильно травмирована, но все равно вышла в космос воевать. Незащищенная, получила такую дозу радиации, что ее последствия не могут нейтрализовать даже новейшие средства против лучевой болезни.

Жить триумвиру оставалось совсем недолго.

– Клавэйн, вы очень похожи на свою бету, – прохрипела Илиа. – Но и отличий хватает. Настоящий вы солиднее, харизматичнее. А может, это просто мне кажется после драки с вами. Не уверена, что я вас уважала раньше.

– А сейчас?

– Поразмыслив, скажу, что теперь, пожалуй, уважаю.

У кровати умирающей стояли восемь человек и свиней. Ближе всего Хоури, которую Клавэйн счел заместителем Вольевой. А его сопровождали Фелка, Скорпион с двумя солдатами, Антуанетта Бакс и Ксавьер Лиу. Сразу после объявления о прекращении огня шаттл пришвартовался к «Ностальгии по бесконечности», а следом за ним и «Буревестник».

– Возможно, вы уже подумали над моими условиями? – деликатно спросил Клавэйн.

– Условиями? – проговорила Илиа с ноткой презрения.

– Моими новыми условиями, не подразумевающими безоговорочной капитуляции.

– Клавэйн, вы едва ли в состоянии диктовать кому-либо свои условия. Если я не ошибаюсь, у вас осталось всего полкорабля.

Она была права. Ремонтуар и бо́льшая часть команды уцелели – но субсветовик пострадал страшно. Сочленительские двигатели чудом не детонировали.

– Хорошо. Я имел в виду мои… хм… предложения. О соглашении, какое пойдет на пользу нам обоим.

– Что-то я запамятовала.

– Антуанетта, не представишься? – попросил Клавэйн.

Она подошла к постели, чуть нервничая, осторожно – почти как и Клавэйн.

– Илиа…