Ковчег Спасения

— Скейд? — вырвалось у Ремонтуа. Он вспомнил, как навещал ее перед отлетом.

— Смотри, смотри, — отозвался краб. — Внимательно. Уверена, это тебя позабавит.

Ремонтуа и Фелка прижались к окошку. Туша, заточенная в капсуле, была розоватой и напоминала эмбрион. Сквозь хитросплетения проводов и катетеров можно было разглядеть движение, не более одного в минуту. Существо дышало.

Это явно была не Скейд и даже не ее останки. Это был вообще не человек.

— Что это? — почти шепотом спросила Фелка.

— Скорпио, — ответил Ремонтуа. — Гиперсвин, которого мы нашли на корабле Демархистов.

Фелка коснулась металлической стенки капсулы. Ремонтуа сделал то же самое, и оба ощутили ритмичное гудение систем жизнеобеспечения.

— И что он здесь делает? — поинтересовалась Фелка.

— Ожидает суда, — объяснила Скейд. — Когда «Ночная Тень» достигнет внутренней системы, мы вытащим капсулу и передадим ее Феррисвильскому Конвенту.

— А потом?

— Потом этот поросенок предстанет перед судом. Его признают виновным во многих преступлениях, которые он, по всей вероятности, совершил, — прокурорским тоном произнесла Скейд. — Затем, согласно существующему законодательству, его казнят. Необратимая смерть со стиранием личности.

— Звучит так, будто ты это одобряешь.

— Мы должны сотрудничать с Конвентом, — ответила Скейд. — Иначе в районе Йеллоустоуна у нас начнутся серьезные жизненные проблемы. В общем, поросенка надо вернуть, хотим мы этого или нет. Поверь, для нас предпочтительнее, чтобы он умер, пока находится под нашим попечительством. К сожалению, в этой капсуле Скорпио имеет все шансы выжить.

— О каких преступлениях идет речь? — спросила Фелка.

— О военных, — со вздохом ответила Скейд.

— Это мне ни о чем не говорит. Как он может быть военным преступником, если не принадлежит ни к одной официально существующей фракции?

— Очень просто. Согласно законодательству Конвента, любой экстралегальный акт, совершенный в зоне военных действий, априори считается военным преступлением. Так что приговор по делу Скорпио нетрудно угадать. Убийство. Терроризм. Шантаж. Грабеж. Вымогательство. Экологические диверсии. Транспортировка нелицензионной альфа-симуляции. Откровенно говоря, я не припомню ни одного преступления, совершенного в пространстве от Города Бездны до Ржавого Обода, в котором этот поросенок не был бы замешан. Даже по законам мирного времени он вполне заработал такой приговор. А во время войны, как ты понимаешь, законы ужесточаются, и кара за их нарушение — тоже. Он заслужил того, чтобы этот приговор исполнили несколько раз, даже если учитывать то, что он сделал, и не рассматривать то, как он это сделал.

Гиперсвин мерно дышал: вдох — выдох, вдох — выдох. Ремонтуа смотрел, как гель колышется в такт его дыханию, и размышлял. Снится ли что-либо Скорпио? И если да, какими могут быть его сны? Могут ли люди-свиньи видеть сны? Ремонтуа не знал. И не помнил, говорил ли что-нибудь об этом Седьмой Заход. Правда, Седьмой заход существенно отличался от других «свиней» по образу мышления. Он принадлежал к одному из самых ранних, несовершенных подвидов, и его психику Ремонтуа никак не мог назвать здоровой. Это вовсе не означало тупость или отсутствие здравого смысла. Изощренные пытки, которым пираты подвергали пленников-Конджойнеров, были свидетельством весьма развитого и оригинального мышления Седьмого. До сих пор где-то на задворках сознания Ремонтуа (бывали дни, когда он этого почти не замечал) звучал несмолкающий крик — нить запредельной боли, соединяющая его с прошлым.

— Что за преступления совершил Скорпио? — настойчиво спросила Фелка.

— Он любит убивать людей. Для него это что-то вроде искусства. Я не говорю, что он один развлекается подобными вещами — это свойство всех нынешних отбросов криминального мира, — краб прыгнул на капсулу и беззвучно прилепился к ней. — Но Скорпио уникален. Он получает от этого наслаждение.

— Мы с Клавейном его протралили, — спокойно кивнул Ремонтуа. — Поверь, даже за то, что мы выцепили, стоило бы немедленно прикончить эту тварь.

— Так почему вы этого не сделали? — спросила Фелка.

— При других обстоятельствах мы бы именно так и сделали.

— Из-за свина никаких задержек не будет, — сказала Скейд. — Ему повезло, что Клавейн сбежал — теперь нам придется лететь во внутреннюю систему. Иначе мы вернули бы Феррисвильскому Конвенту труп, упакованный в скоростную ракетную боеголовку, причем имели бы на это полное право. Такой вариант вполне серьезно обсуждался.

— Я думал, там находишься ты, — пробормотал Ремонтуа и отошел от капсулы.

— Ну и как, вздохнул с облегчением?

Ремонтуа вздрогнул: голос исходил не из краба. Он обернулся и впервые задержал взгляд на странном предмете, которому поначалу не уделил внимание. Та самая «абстрактная скульптура» на цилиндрическом серебряном пьедестале, который возвышался в центре помещения, оказался подобием человеческой головы, украшенной гребнем.

Голова слегка кивнула в знак приветствия и заговорила с ним напрямую.

(Да, это я. Рада, что вы согласились следовать за моим представителем. Сейчас мы в зоне действия прибора. Как ощущения?)