Ковчег Спасения

И тут ответ пришел. Издалека донесся нарастающий рев разъяренного ветра. Илиа услышала его за километры коридоров.

— Капитан…

Но было уже поздно. Вихрь ворвался на мостик и сбил ее с ног. Окурок, вырванный из ее пальцев, закружился по замысловатой спирали в потоках смерча. Рядом летали крысы и целое облако какого-то хлама, поднятого из закоулков корабля.

Она поняла, что едва может говорить.

— Капитан … я не имела в виду…

Но теперь стало почти невозможно даже дышать. Ветер потащил Вольеву по полу, ее руки вертелись как крылья мельницы. Рев стал невыносимым, словно боль, которую годы, десятки лет испытывал Джон Бренниген.

И вдруг буря прекратилась, и на мостике снова стало тихо. Все, что нужно для создания такого вихря — это открыть люк в одну из камер, где поддерживается глубокий вакуум. Скорее всего, во время этого шоу в космос не вырвалось ни грамма воздуха. Однако впечатление было как от пробоины в корпусе.

Вольева поднялась на ноги. Все кости были целы. Отряхнувшись, она достала сигарету. И курила ее, наверно, целых две минуты, пока не привела нервы в порядок.

Затем она снова заговорила — спокойно и негромко, как мать с ребенком, который только что прекратил истерику.

— Очень хорошо, Капитан. Ты весьма доходчиво высказал свою точку зрения. Ты не хочешь говорить насчет орудий Тайника. Отлично. Это твое право, и не могу сказать, что ужасно удивлена. Но пойми: то, что здесь творится — не просто маленькая проблема местного масштаба. Подавляющие прибыли не просто в систему Дельты Павлина. Они прибыли в Населенный космос. Это только начало. Они не остановятся здесь, нет… даже после того, как уничтожат жизнь на Ресургеме во второй раз за миллион лет. Здесь у них просто разминка. Затем то же самое повторится где-нибудь еще. Возможно, на Окраине Неба. Возможно, это будет Шива-Парвати. Возможно, Гранд-Тетон, Спиндрифт, Заструга… возможно, даже Первая Система. Это совершенно не важно — рано или поздно они доберутся до всех и каждого. За несколько десятков лет или сотен лет. Не имеет значения. Это конец всему, Капитан. Это конец человеческого присутствия в мире, окончательное уничтожение человечества как разума, а значит — конец времен. Нас просто сотрут. Это я тебе гарантирую. Подавляющие могут уничтожить Ресургем ко всем чертям — одним ударом, адски жестоким и точным. И даже колебаться не будут. Но знаешь что? Мы не будем просто болтаться рядом и наблюдать, когда эта задница случится. Мне плевать на это, и в большей степени, чем ты можешь себе представить.

Вольева затянулась. Крысы уползли обратно в темноту коридоров и в щели, корабль снова чувствовал себя почти нормально. Похоже, он простил ее, хотя она явно перегибала палку.

— Пока машины не удостоили нас вниманием. Пока. Но мне кажется, это временно. А знаешь, почему они до сих пор на нас не напали? Они нас в упор не видят. Их сенсоры рассчитаны на сигналы от более крупных проявлений жизни, чем один-единственный звездолет. А может быть, мы — слишком мелкая цель на фоне их планов. Как тебе такая теория? Подозреваю, Капитан, что именно так они и думают. Они оперируют более крупными масштабами — и пространства, и времени — чем мы привыкли. Зачем утруждать себя убийством одной мухи, когда собираешься уничтожить мух как вид? И если мы хотим что-нибудь сделать, нам надо хотя бы попробовать рассуждать, как они. Нам нужны орудия из Тайника, Капитан.

Сферическая камера содрогнулась, дисплей и лампы начали тускнеть. Вольева посмотрела на браслет и почти не удивилась: корабль снова входил в кататонический ступор. На всех палубах роботы-слуги замирали, как статуи, оставляя работу недоделанной. Замерли даже несколько насосов; Вольева услышала, что вой стал звучать чуть иначе — ряд голосов выпал из хора. Скоро лабиринты коридоров погрузятся в темноту. Нет гарантии, что транспортеры будут работать. Жизнь снова осложнится, и в течение нескольких дней — а может быть, и недель — превратится в банальное выживание.

— Капитан… — произнесла она мягко, сомневаясь, что ее слышат. — Капитан, ты должен понять: я не собираюсь уходить. И Подавляющие тоже.

Одна, в темноте, Вольева докурила то, что осталось от сигареты, вытащила горелку, зажгла ее и покинула мостик.

Триумвир была занята. Ее ждала работа.

Ремонтуа стоял на липкой мембране, которая покрывала комету Скейд, и махал подлетающему кораблю.

Звездолет приближался медленно, поворачиваясь к темной поверхности с явной опаской. Это был маленький корабль, чуть больше корвета, на котором прибыли Ремонтуа и Скейд. Из корпуса уже вылезли сферы оружейных башен, и их лазерные прицелы рыскали в пространстве. Красный луч блеснул, отразившись от скафандра Ремонтуа, и заскользил дальше, чертя на поверхности мембраны причудливые контуры в поисках мин-ловушек.

— Вы сказали, что вас двое, — задребезжал в шлеме Ремонтуа голос капитана. — Я вижу только одного.

— Скейд ранена, она внутри кометы, под присмотром Производителя Работ. Почему ты говоришь со мной вслух?

— Может быть, это ловушка.

— Я Ремонтуа. Ты не узнал меня?