Ковчег спасения. Пропасть Искупления

Он проверил курс ингибиторов, не испытав ни воодушевления, ни разочарования по поводу того, что волки оказались в предполагаемой точке. Однако кое-что изменилось: отлет одноместного корабля от «Света Зодиака» не остался незамеченным. Кто-то из союзников Скади устремился к нему по траектории перехвата, с ускорением выше допустимого. Этот сочленительский корабль достигнет цели в течение пятнадцати минут. А еще через пять или шесть минут ее догонит вторая стая волков.

Ремонтуар позволил себе на секунду обеспокоиться – только для того, чтобы подкачать в кровеносную систему адреналина. Затем он блокировал свою тревогу, как захлопывают дверь в комнату, где гремит вечеринка.

Он понимал, что разумнее было бы остаться на борту «Света Зодиака» – там от его проницательности и управленческих навыков больше проку. С пилотированием этого корабля справилась бы его бета-копия или доброволец. Их нашелся бы добрый десяток, с сочленительскими имплантатами не хуже, а то и лучше его собственных. Но он настоял на том, что полетит сам. И не потому, что имел больше опыта в применении гипометрического оружия, чем другие. Причина крылась в чувстве долга: он обязан это сделать, и все тут!

Ремонтуар допустил ошибку, позволив Ане Хоури отправиться на планету в одиночку. С тактической точки зрения это было верное решение: нет смысла расходовать и без того истощившиеся человеческие ресурсы, тем более что Аура, по всей вероятности, уже мертва. Да если и жива, разве не отдала она без остатка все, чем располагала? В любом случае преодолеть сплошную блокаду и достичь поверхности планеты могла только одноместная капсула.

Но Клавэйн наверняка поступил бы иначе. В девяти случаях из десяти он принимал решение, во всем полагаясь на свое чутье солдата. А иначе старик не прожил бы пятьсот лет. Но в одном случае из десяти он полностью отбрасывал правила и совершал поступок, объяснимый только с точки зрения человеческой морали.

По мнению Ремонтуара, сейчас обстоятельства сложились именно так. Пусть Аура и Скади, скорее всего, погибли: Клавэйн отправился бы на планету вместе с Хоури, не думая о том, что попытка спасения почти наверняка закончится смертью их обоих.

На протяжении многих лет Ремонтуар раз за разом анализировал обстоятельства жизни Клавэйна, самые сложные ее моменты; вспоминал, что́ такие вот иррациональные поступки приносили его старому другу: выгоды или потери. Как всегда, Ремонтуар не пришел к определенному выводу. Ничего, подумал он, настала пора жить по правилам Клавэйна, забыв на время о жестких рамках тактического анализа.

В его мозгу сработал таймер: пятнадцать минут истекли.

Думать о приближающемся сочленительском корабле до его прибытия не имело смысла. Быстро просчитав варианты, Ремонтуар решил, что ничего не добьется, если отклонится от курса.

Чужой корабль пронизывал концентрические волны его радаров, словно рыба, осторожно продвигающаяся против сильных океанических течений. Зыбкий образ, созданный по поступающим от приборов данным, постепенно обретал четкость и вещественность.

Это был корвет того же класса «Мурена», что у Скади, с черным, поглощающим свет корпусом, как у корабля Ремонтуара. Однако формой он больше напоминал жутко зазубренный рыболовный крючок, а не изящный трезубец. Даже в такой близи спектральный шепот двигателей-невидимок был едва различим. Среднее тепловое излучение составляло всего лишь 2,7 градуса Кельвина – практически абсолютный нуль. При ближайшем рассмотрении корабль представлялся лоскутным одеялом из пятен тепла и холода. Ремонтуар отметил расположение криоарифметических двигателей: одни работали менее эффективно, чем соседние, другие – в опасно холодном режиме, на грани разрыва алгоритмического цикла. Время от времени голубые искры мерцали на участке, сбросившем температуру ниже одного градуса Кельвина, но потом алгоритм разогревал его до общего уровня.

Корабль был холоден почти как окружающая среда, и его легко маскировало реликтовое излучение Вселенной, пережившее пятнадцать миллиардов лет. Но фоновая радиационная карта не была однородной: космическая инфляция увеличивала крохотные изъяны разбегающейся Вселенной – в зависимости от направления взгляда наблюдателя. Это были небольшие отклонения от полной анизотропии, морщинки на лике творения. Пока люди не научатся имитировать эти флуктуации, заставляя обшивку повторять пульс Вселенной, их корабли останутся для зоркого глаза белыми пятнами на фоновом спектре. В ряде случаев лишь это несоответствие колебаниям космоса давало единственную возможность обнаруживать вражеские корабли.

Сочленительский корабль охлаждал свой корпус только для того, чтобы укрыться от находящихся поблизости ингибиторов. Он не прятался от Ремонтуара. Совсем напротив – даже пытался контактировать с ним.

У сочленителей была черта, восхищавшая даже их ненавистников: они никогда не сдавались. Двадцать восемь тысяч оставшихся без ответа призывов к переговорам не помешали этому кораблю отправить двадцать восемь тысяч первый призыв.