Ковчег спасения. Пропасть Искупления

Корвет медлил с ответом. Уходили секунды, союзники и ученики Скади анализировали тысячи и тысячи вариантов развития событий, выстраивали из них, как дети из кубиков, шаткие башни действий и противодействий. Скорее всего, они были убеждены, что Ремонтуар не намерен их уничтожить. Кроме того, даже самые точные выводы и далекоидущие прогнозы не позволили предположить, что ему доступна стрельба с такой потрясающей точностью. И даже придя к выводу, что противник намерен их уничтожить, они, скорее всего, решат, что удар придется по двигательной установке и корвет мгновенно исчезнет в ослепительной вспышке.

Вместо этого он послал предупреждение. Ремонтуар не считал, что сейчас походящее время заводить новых врагов.

На этом переговоры закончились. Он с интересом наблюдал, как криоарифметические двигатели размывают температурные градиенты вокруг пробоин, старательно маскируют повреждения. После этого корвет повернул в сторону, развил максимальную тягу и скрылся.

Ремонтуар позволил себе маленькую слабость – краткий миг заслуженного торжества. Он с честью вышел из переделки. Его корабль получил повреждения, но не утратил маневренности и боеспособности. Беспокоиться стоило только из-за приближающейся стаи ингибиторов. Машины должны были прибыть через три минуты.

Две тысячи километров, потом тысяча, потом пятьсот. Все ближе. Датчики его корабля выбивались из сил, пытаясь исследовать стаю ингибиторов как единое целое, давая противоречивые оценки расстояния до объекта, а также его размеры и форму. Но в лучшем случае приборам удавалось сосредоточить свои тщетные старания на самых крупных группах и, основываясь на их характеристиках, скорректировать маскировку корпуса на космическом фоне.

Ремонтуар поправил вектор тяги, потеряв при этом в ускорении, но зато отвернув выброс от непрерывно перемещающихся скоплений неприятельских машин. Обнаружить работу двигателей при помощи известных ему средств было невозможно. Он надеялся, что чувствительность неприятельских датчиков не выходит за обычные рамки, но слишком уж полагаться на это допущение не стоило.

Рой ингибиторов перестроился, неотвратимо приближаясь к нему. Дистанция была еще слишком велика и машины слишком рассеяны в пространстве, чтобы рассчитывать на эффективное применение гипометрического оружия. Ремонтуар решил приберечь его в качестве последнего козыря. Нельзя было исключать, что ингибиторы, несколько раз испытав на себе действие этого новшества, смогут разработать средство защиты. Так уже случалось с другими типами вооружений: раз за разом ингибиторы находили средства защиты от человеческих технологий, в том числе от тех, что предоставила Аура.

Возможно, машины ничего и не изобретали, а просто извлекали все необходимое из битком набитой древней расовой памяти. Такая гипотеза беспокоила Ремонтуара куда больше, чем умение ингибиторов адаптироваться и вооружаться посредством мышления. Если имеешь дело с враждебным разумом, всегда есть надежда превзойти его интеллектуально; существует также шанс, что излишняя самоуверенность или, напротив, чрезмерные сомнения в себе сослужат противнику плохую службу. Но что, если деятельностью ингибиторов руководит не рассудок, а некий древний инстинкт, заархивированная программа противодействия, безынициативный бюрократический аппарат тотального уничтожения?

Галактика очень стара, каких только умников она не повидала на своем веку! Весьма вероятно, что ингибиторы накопили и проанализировали сведения о созданных разумными расами технологиях. И если волки до сих пор не применили эффективные системы защиты и нападения, то лишь потому, что разархивирование – медленный процесс, а сам архив распределен между большими и малыми группами ингибиторов. Но это лишь означает, что в отдаленной перспективе люди ничего не смогут противопоставить машинам. У человечества нет средств для полной победы, а выигранные бои местного значения его не спасут. Если прогнозировать в галактических масштабах, смотреть за пределы горстки солнечных систем, то человечество обречено.

Впрочем, Аура через свою мать сообщила, что еще не все потеряно. Она дала надежду если не разгромить ингибиторов, то, по крайней мере, выиграть время.

Из разрозненных, спутанных сообщений Ауры удалось понять только жалкие клочки. Лишь изредка сквозь шум помех пробивались краткие осмысленные сигналы, гроздья четких слов.

Хела. Куэйхи. Тени.

Детали большой мозаичной картины, изобразить которую целиком Аура не могла по причине младенческого возраста. Ремонтуару оставалось только экстраполировать, опираясь на эти фрагменты и на сведения, полученные до того, как Скади похитила Ауру и, возможно, погибла вместе с ней. Эти обрывки определенно что-то значили, какими бы бессмысленными ни казались. Между двумя словами соблазнительно проглядывала связь: имена Хела и Куэйхи бередили в памяти Ремонтуара какие-то ассоциации. Но ему ничего не было известно о тенях.

Что же это за тени, почему Аура сочла необходимым сказать о них?