Ковчег спасения. Пропасть Искупления

Время от времени удавалось заметить и нечто привычное: вспышку взрыва обычной боеголовки или поток частиц неопределенной природы после выстрела лучевого орудия. Иногда колонисты замечали искру выброса сочленительского двигателя, или струю из ракетной дюзы, или ниточку засекреченной лучевой связи. Но по большей части война над Араратом велась с применением неизвестных его жителям средств.

Одно не вызывало сомнений: с каждым часом огней становилось все больше и светились они все ярче. И все чаще тени мелькали в заливе между волнами. Они сливались и распадались, неуловимо меняя очертания. И это копошение казалось совершенно лишенным цели. Пловцы из отряда по контактам с жонглерами нервничали и не желали входить в море. По мере того как убыстрялось движение огней в небе, ускорялась и суета фантомов в заливе.

Коренные обитатели Арарата тоже знали о появлении пришельцев.

Хела, год 2727-й

Грилье занял свое место в большом зале «Пресвятой Морвенны», в ряду кресел, установленных перед темным окном. В помещении царил полумрак, металлические жалюзи на остальных витражных окнах были опущены. Указатели с электрической подсветкой вели наблюдателей к их сиденьям, основной же свет давали многочисленные канделябры. Свечи придавали мрачную живописную торжественность процессии и благородство всем лицам – от высшего сановника Часовой Башни до мелкого техника из машинного отделения.

По сути, в темном окне высматривать было нечего, разве что смутные контуры окружающей кладки.

Грилье пригляделся к собранию. Кроме группы техников, выполняющих необходимые обязанности, сегодня сюда должны были явиться все обитатели собора, пять с лишним тысяч. Он знал большинство по именам – почти каждый в свое время побывал у него под подозрением. Незнакомых не набралось бы и пятисот.

Приятно было видеть столько народу в одном месте, и особую радость доставляла мысль об узах крови, соединивших всех этих людей. Он зримо представлял себе висящее над собранием пышное, широкое кружево, прозрачные драпировки в алых тонах, невероятно сложную и прекрасную сеть.

Умозрительная картина навела на мысли о Харбине Эльсе. Генерал-полковник медицинской службы сказал правду: молодой человек погиб при расчистке Пути. После собеседования Грилье его больше не встречал, хотя бодрствовал часть срока службы Харбина в соборе. Аппарат службы крови работал так, что парень не мог не пройти через руки если не самого генерал-полковника, то его помощника. Согласно общей для всех процедуре сбора крови, взятый у Харбина образец должен был пройти регистрацию и попасть в спецхранилище «Пресвятой Морвенны».

А теперь в поле зрения Грилье снова появилась Рашмика, и он приказал срочно доставить образец крови Харбина из хранилища, чтобы тщательно его проанализировать.

Это был выстрел с дальним прицелом, и он стоил трудов. Вопрос, который задавал себе Грилье, был таков: дар у девочки приобретенный или врожденный? Если врожденный, то содержится ли в ее ДНК компонент, отвечающий за эту способность?

Грилье знал, что из тысячи человек только один может понимать микромимику, а таких сверхчутких, как Рашмика Эльс, не найдется и одного на миллион. Несомненно, умение можно развить, но люди, подобные Рашмике, не нуждаются в тренировках: они просто досконально знают правила этой игры. Ближайший эквивалент их наблюдательности – абсолютный слух. Их удивляет чужая неспособность видеть знаки, столь очевидные для них. И это вовсе не означает, что умение разгадывать мимические коды – сверхчеловеческая черта. Этот дар – продукт социальный. Его обладатель не приемлет даже «ложь во спасение». Например, если он уродлив, а его назовут красавцем, это не даст ничего, кроме боли и унижения.

Грилье просмотрел соборные архивы, накопившуюся за века медицинскую литературу в поисках генетической обусловленности способностей Рашмики. Увы, материалы оказались до обидного скудными. Многие труды были посвящены клонированию и продлению жизни, а вот о генетических маркерах способности к чтению слабейших проявлений эмоций нашлось совсем мало.