Ковен озера Шамплейн

Коул, все это время наблюдающий за моими поисками, вдруг ухватил меня под локоть и вернул в палату. Не говоря ни слова, он отодвинул в сторону лава-лампу на столе, чтобы открыть нашему обзору один из рисунков. Там, на акриловой бумаге, стройная лань поедала с куста землянику. А чуть выше нее, на отдельном листе, располагался такой же паук, какого Гидеона нарисовал внутри дела – мохнатый, с четырьмя парами маслянистых глаз и разинутой пастью. Я оглянулась, пересчитывая рисунки взглядом: в основном лошади, еноты и пресмыкающиеся… Но пауки тут тоже были. Правда, всего лишь шесть в разных частях комнаты, раскиданные по ней хаотичным образом.

Или не таким уж хаотичным?

Коул сжал губы так сильно, что те превратились в тонкую линию. Глаза сделали непроницаемыми, как и выражение его лица. Даже я, связанная с ним клятвой на крови, не смогла бы понять, о чем он думает в этот момент. Как всегда покрывался броней, когда размышлял… Когда копал вглубь, чтобы добраться до истины.

Отодрав ногтем скотч, Коул приподнял рисунок с пауком и обнажил выбеленную стену с выцарапанными на ней буквами.

– «В природе всем известный ткач – паук, затейник и ловкач», – прочитал он, а затем прошел до подоконника и проделал то же самое с рыжим loxosceles reclusa над батареей: – «Паутину сплел паук. В нее попался глупый жук»…

Я последовала примеру Коула. Задержав взгляд на кругопряде, приклеенном аккурат над койкой, я осторожно сняла рисунок. Гидеон определенно был талантлив: выведенный твердой рукой, паук походил на живого. Идеальное сочетание нефритовых оттенков и реалистичные пропорции, будто бы иллюстрация из учебника по биологии. Казалось, тронь пальцем – и паук переползет тебе на ладонь. С трудом оторвав от него завороженный взгляд, я посмотрела на открывшийся участок стены.

– Кости-кости, – прочитал Коул, встав рядом. – Леденцы.

– Вот как Гидеон узнал, – поняла я. – Он живет в той же палате, где когда-то жил убийца. Неужели на свете бывают такие совпадения?

– Это не совпадение, – прошептал Коул, бледный, как та самая стена перед нами. – Помнишь, я рассказывал, что Гидеон далеко не сразу адаптировался в лечебнице? Он несколько недель постоянно путал свою палату с чужой… Сидел там подолгу, не обращая ни на кого внимания, даже когда его пытались выгнать. Из-за этого у меня было много ссор с руководством лечебницы, но я смог договориться, чтобы Гидеона переселили в ту палату, которая так ему понравилась. Я думал, все дело в саде… – Коул бросил удрученный взгляд за окно: сквозь прутья на нем и лежащий на земле снег было видно, что летом на заднем дворе распускается с десяток клумб. – Гидеон успокоился, когда ему отдали именно эту комнату. Теперь понятно, почему его так тянуло сюда. Не знаю, откуда Гидеону известно все это, но он пытался помочь мне с расследованием. Даже повесил изображения пауков там, где улики… Помнится, он начал рисовать их в лечебнице самыми первыми, да, раньше других животных. А я был так взволнован, что вообще ничего вокруг не замечал. Идиот!

Коул, снедаемый чувством вины с того самого дня, когда Гидеон перешел ради него на сторону Ферн, только что нашел еще один повод себя ненавидеть. Но вместо того чтобы рвать на себе волосы понапрасну, он, как всегда, предпочел действовать. И, дернув меня за рукав, вдруг потащил по длинным извилистым коридорам, ловко прошмыгивая прямо перед носом врачей.

Я не стала спрашивать, куда мы идем, ведь все было понятно и без слов: Коул научил меня хорошему, а я его – плохому. Дождавшись за углом, когда над автоматической железной дверью замигает зеленая лампочка, выпуская охранника, Коул кивнул. Я тут же придержала эту дверь телекинезом, мысленно выставив ногу, и вместе мы проскользнули в корпус, запрещенный для обычных посетителей. В подвале, куда нам пришлось спуститься ради ответов, стояла такая сырость, что волосы Коула тут же затянулись в маленькие пружинки. Весь подвал был заставлен подписанными коробками и стеллажами с документацией: удивительно, как бумага не размокла и не развалилась. Где-то тут должны были быть и личные дела пациентов… Не зря ведь над лестницей висела полустертая табличка «Архив».

– Нужно найти, кто жил в палате Гидеона до него, – пробормотал Коул, уже скинув пальто и принявшись перебирать картонные папки. Пыль мерцала в фосфорном свете, как сахарная пудра. – Хм, двадцать восьмая палата… Где же это может быть… Никакой сортировки по именам и датам, кошмар!

– Может, я просто зачарую какого-нибудь доктора и заставлю его пробить нашего убийцу по базе пациенов, а?