Ковен озера Шамплейн

– Шамплейн тебе не хостел. С чего ты взяла, что я позволю тебе остаться?

– Потому что ты копия нашей матери, – усмехнулась Ферн, и это «нашей» так покоробило меня, что моя каменная выдержка дала трещину. – И потому что, если бы не ты, меня бы здесь не было, а значит, не было бы никакого диббука…

– Хочешь сказать, происходящее – моя вина?!

Огонь в камине, методично переплавляющий бронзовую цепочку, выстрелил снопом искр. Они почти подожгли кресло-качалку, пристроенную к книжному шкафу. Треск огня стал прерывистым, аритмичным, как и мое сердцебиение. Пальцы сжались в кулаки, и точно так же сжалась и шея Ферн. Она поперхнулась, впилась в нее собственными ногтями, словно на горло ей накинули петлю из джута.

– Ты превратилась в пустышку без магии лишь потому, что не умеешь вовремя останавливаться, – отчеканила я, стоя над ней и стараясь запомнить каждую секунду того, как лицо Ферн наливается пунцовым цветом, а затем становится мертвенно-синим. – Ты осталась одна, Фернаэль, потому что сама убила всех хороших людей, которые могли вернуть тебе веру в лучшее. Ты оказалась бесправной, голодной и беспомощной, потому что такова участь всех чудовищ – быть побежденными. Ты даже не… – Я осеклась, вовремя прикусив язык. Нет, не время говорить об этом. Зато самое время отыграться. – О, знаешь, что я сейчас поняла? Как же иронично! У тебя нет дома. Нет друзей. Нет денег. Ты бежишь от того, кто должен был защищать тебя. Ничего не напоминает? Добро пожаловать в мою жизнь, какой она была до встречи с Коулом, стерва!

Ферн скатилась с дивана и упала на пол. Лишь тогда я ослабила захват, и она снова смогла дышать, давясь сухим кашлем. Пальцы ее ног, лиловые после вчерашнего обморожения, зарылись в ковер из овечьей шерсти. Я невольно отметила, что это одна из немногих частей ее тела, не помеченная Sibstitisyon. Еще ладони, шея и лицо – чистым оставались только эти участки.

– Фернаэль, – прохрипела она, забираясь обратно на диван и растирая пальцами шею, на которой, вопреки разделяющим нас метрам, остались отпечатки моих пальцев. – Почему ты назвала меня Фернаэль?

– А почему ты такая заноза в заднице и никак не исчезнешь из моей жизни? – ответила я вопросом на вопрос, поняв, что все-таки сболтнула лишнего.

– Больше никогда не зови меня так.

Ферн опустилась боком на подушки, подогнула под себя ноги и молча повернулась ко мне спиной.

«В каком же Ферн, должно быть, отчаянии, – подумала я, – раз единственное место, где она может почувствовать себя в безопасности, – это в доме заклятого врага, способного убить ее одним щелчком пальцев».

Пока я рассматривала ее издали, мне вдруг померещилось, что под подушкой Ферн гладит свое запястье – тонкий шрам, обхватывающий его кольцом. Он почти слился с остальными рубцами, но я твердо знала, что тот шрам был необычным… Он был клеймом скорби и могильным камнем. Выцветшая метка атташе.

Будто возмутившись моей догадке, что Ферн скучает по Гидеону, моя собственная метка мигнула оранжевым. Я тоже ее погладила, мысленно успокаивая и себя, и Коула, что бдел за дверью зала и уже устал подслушивать. Я буквально чувствовала, как он зевает, но упрямо выполняет обещание не входить и не вмешиваться. Допрос Ферн был лишь моей прерогативой, и, к счастью, он подошел к концу.

Почти.

«Это не твоя сестра. Это не Фернаэль Сайфер-Дефо».

Я вернулась к камину и, взяв кочергу, принялась ворошить поленья. Нужно было отвлечься… И отвлечь Ферн. Пришлось выждать несколько минут, прежде чем я ощутила это – податливость. Даже зная, что я одной своей волей могу переломить ее пополам, она начала проваливаться в сон. Лучшее время, чтобы проскользнуть через него в ее сознание… Лучшее время, чтобы узнать.

«Если хочешь что-то спросить, то спроси прямо, а не ройся у меня в голове!»

Я вздрогнула от неожиданности и выронила кочергу. Тюльпана любила говорить, что «новички копаются в мыслях так, будто ловят половником соленые огурцы в бочке». Спотыкаются о границы чужого разума, как дети, которые учатся ходить. От насмешливого взгляда Ферн, приподнявшейся на локтях и в кои-то веки вновь ощутившей свое превосходство, мне захотелось провалиться сквозь землю. Пожалуй, все-таки нужно будет возобновить обучение.

– Ладно. Как ты узнала, что являешься дочерью Виктории Дефо? – спросила я. – Марк Сайфер рассказал?

Ферн перевернулась на спину и положила голову на подлокотник. Казалось, в комнате стало темнее… И душнее. Колени у меня все еще ныли: под колготками растеклись фиолетовые синяки, оставленные ступенями лестницы, на которую я рухнула от слов Рашель как подкошенная. На то, чтобы прийти в себя после ее новости, мне потребовалось несколько часов… Но чем больше потрясений в твоей жизни, тем быстрее ты с ними справляешься.

– Какое отношение это имеет к Пауку? – резонно поинтересовалась Ферн. Говорить о прошлом она любила не сильнее моего – единственное, в чем мы действительно были похожи.