Ковен озера Шамплейн

Казалось, она ведет в самый ад. По крайней мере, именно на него было похоже то место, в котором я оказалась, наконец-то ступив на ровную поверхность. Заклинание осветило стены: рельефные, покрытые природной известкой. Это была пещера без какого-либо освещения и уюта: лишь деревянные ящики с печатями, свидетельствующими, что им больше пятидесяти лет. Вероятно, то было бомбоубежище, заколоченное за ненадобностью после Второй мировой. С той поры здесь явно никто не бывал: все утонуло в грязи, тушках мертвых крыс и плесени. С потолка свисали лоскуты паутины. Я пригнулась, проходя под ними, но все равно почувствовала, как что-то завозилось у меня в волосах. Судорожно стряхивая с себя насекомое, я пошатнулась.

Хрусть!

Хрусть, хрусть, хрусть. Снова и снова. Каждый мой шаг отдавался громыхающим эхо. Сглотнув, я медленно опустила руки, освещая заклятием то, на чем стояла.

«Добро пожаловать в настоящее паучье царство».

Кости. Их было так много, что ноги провалились и утонули по щиколотки в останках, точно в песке. Верхняя челюсть, все еще сохранившая ряд мелких, явно молочных зубов; коленные чашечки в корке из запекшейся крови; целая ладонь со всеми пальчиками; раздробленные суставы, обглоданные ребра в ниточках мяса, снова зубы… И половина поблескивающей черепушки, отражающая свет.

Все кости были маленькими, тоненькими и настолько хрупкими, что рассыпались от любого прикосновения, как сахарное печенье. Стоило мне наклониться, и они завибрировали, исторгая плач и зов о помощи. Кости хотели быть услышанными… Хотели быть найденными, чтобы рассказать свою историю. Чтобы вернуться домой.

Пропавшие дети – все до последнего они были здесь, под подошвами моих ботинок.

Я задержала дыхание, стараясь не вдыхать костную пыль, поднявшуюся душным облаком от очередного шага. Кости не просто плакали – они вопили. Голова кружилась и гудела: мне даже не нужно было дотрагиваться до них, чтобы испытать всю боль, которую они вобрали в себя перед тем, как их вынули из тел. Слишком много страданий… Слишком много детей. Больше, чем насчитывала полиция. Больше, чем я могла представить себе даже в самых страшных снах.

Я покачнулась, и кости захрустели вновь. Стараясь ступать между ними, но все равно топчась на детских останках, я заставила себя идти вперед.

Все это время… Прямо на виду у всех…

«Он любит детей. Любит быть среди них. Он здесь живет. Не питается. Пока что…»

Хрусть!

На сей раз это была не я. Мышцы свело, пальцы сжались в кулаки. Я резко обернулась, готовая обороняться, но меня схватили вовсе не демонические когти, а Коул.

– Успел, – прошептал он с облегчением, вцепившись мне в плечи так сильно, что наверняка останутся синяки. Челка упала ему на глаза, прилипнув ко влажному лбу: Коул бежал через всю школу, чтобы успеть. – Сокровище… Я так и думал!

– Что? – не поняла я. – Сокровище?.. Тебя привела не Морган? Ты что, тоже в прятки играл?!

– В прятки? Нет, это скорее были догонялки…

– С кем?

– С девочкой, – ответил он, наконец-то восстановив дыхание, но его руки никуда не делись с моих плеч, лишь надавили сильнее. – Она неживая… Да, явно неживая! Слишком уж прозрачная. Девочка сказала, что у него мое сокровище. Хм, не соврала.

Неживая девочка… Значит, Морган была права – в этой школе полно призраков. Коул видел их и раньше – например, в Новом Орлеане, когда успел перезнакомиться со всеми мертвецами на Метейри в ожидании шабаша Вуду. По какой-то причине ему общение с призраками давалось даже легче, чем нам, ведьмам. Вот почему они преследовали нас от самого входа – просто пытались помочь.

– Сокровище… – нахмурилась я, не сразу осознав, что речь обо мне. В иных обстоятельствах я бы наверняка хихикнула и зарумянилась, но сейчас мы стояли в куче детских останков посреди грязной дыры, и у нас явно имелись дела поважнее. – Посмотри, где мы, Коул. Паук был здесь все это время… Он живет в этой школе!

– Да, – кивнул Коул слишком спокойно для детектива, которого все это время водили за нос. – Я уже понял.

Он глянул вниз на кости, подсвеченные зеленоватыми всполохами огня, и скривил губы. Блеснул навахон, разложенный одним механическим движением, отточенным до совершенства.

– Их слишком много… Сколько же на самом деле он убил детей?

– Десятки, Коул. Десятки.

Мы оба давно должны были привыкнуть к подобным зверствам, но каждый раз ужасал, как первый. Даже у Коула задрожали руки. Держа в одной из них меч, второй он нашел мою ладонь и исступленно сжал ее, всего на одну секунду… Прежде чем смириться и отпустить.

Я двинулась первой, жестом веля Коулу держаться позади: атташе – козырь ведьмы, а козырь не стоит показывать раньше времени. Хруст ломающихся костей заглушал мысли, но уже спустя минуту, когда мы оказались в центре каменного подвала неправильной формы, ковер из костей вдруг перестал быть самой страшной вещью, которую я видела за свою жизнь.

Потому что я увидела мебель.

– Господи, – выдохнул Коул, рефлекторно попятившись. – Это же…