Ковен тысячи костей

– Все хорошо, – попытался успокоить он мальчика, растирая сгорбленную спинку. – Сейчас я выведу вас отсюда. Эй, Коул, там еще один, кажется…

Коул послушно заглянул в соседнюю клетку, но тут же отшатнулся от нее, инстинктивно схватившись за свой навахон. Из клетки что-то выпало и загрохотало… То была куча костей с ошметками свисающего мяса – тоже ребенок, но без рук, без ног и, кажется, даже без головы.

– Простите, не удержались, – застрекотал Паук насмешливо, пожимая тем, что отдаленно напоминало его плечи. – Вы ехали слишком долго. Но четверо детишек ведь у вас, верно?.. Так отдай Фернаэль! Нам надоело ждать!

– Мне тоже надоело, – прошептала я и быстро окинула взглядом арену, ища хотя бы намек на золотое свечение Морган. Сэм уже подталкивал детей к выходу, заставляя их бежать по цепочке на улицу, а сам замыкал ее, держа на руках мальчика, бьющегося в истерике. Коул прикрывал их, обнажив навахон, и, когда дети уже миновали зрительские скамьи, я отпустила барьер.

И Ферн отпустила тоже.

– Беги! – крикнула я ей, а следом закричала еще громче: – Anweledig!

Рты Паука раскрылись так широко, что порвали щеки, а языки вывалились наружу. Он прыгнул, но рассек пальцами лишь пустоту вместо лежащей на земле Ферн. Чары невидимости сделали свое дело, а поднятый Пауком ворох песка с арены скрыл следы ее побега.

– Ты обещала нам! – завопил Паук, развернувшись ко мне и выпрямившись, а оттого почти задев головами потолок шатра. – Ты заключила сделку!

– Боюсь, ты что-то перепутал, – сказала я, шагнув к нему навстречу. – Верховная ведьма не заключает сделок с диббуками!

– Ах… Вот, значит, как. – Его голос, напоминающий жужжание насекомого, исказился. Я затаила дыхание, уловив в нем знакомый акцент, хриплый мужской голос, похожий на тот, что пел из проигрывателя. Этот голос был человеческим в той же мере, что и бесчеловечным – он принадлежал Анхелю. – Ты пожалеешь, маленькая ведьма!

С этими словами Паук перевернул одной клешней стол и, перелетев через меня, бросился к выходу. Но не для того, чтобы сбежать, нет. Коул взмахнул навахоном, пытаясь перехватить его, однако тварь, какой бы гигантской она ни была, оставалась удивительно проворной. Паук даже не заметил, что лезвие рассекло его брюхо – то быстро срослось, а сам Паук прорвался вперед и очутился за спиной Сэма.

– Кости-кости, леденцы!

Детский визг. Брызги крови. Трое ребятишек успели выскочить из шатра в тот момент, когда Сэм развернулся и вскинул «Глок» свободной рукой, защищая их. Но Паук точно знал, куда метит: метровые костлявые руки вцепились в плачущего мальчонку, что висел на шее Сэма, и притянули его к себе. Сэм принялся палить в безобразное многоликое чудище из пистолета, но удержать мальчика не сумел. Паук пронзил ребенка лезвиями, а затем две его центральные головы раскрыли рты широко-широко. Лезвия вновь дернулись, разрезая тельце пополам, и мальчик скрылся в обоих ртах сразу. По кусочкам.

Сэм так и застыл с протянутыми руками. По его лицу бежали кровь и слезы.

– Ням-ням, – проурчал Паук, потирая клешнями брюхо, на котором прибавилось еще одно кричащее лицо.

Тело сделалось ватным, но я действовала по инерции: вскинула руку с криком «Hordos!» и выкрутила мышцы твари в агонии. Но как прежде он уже не визжал. Даже не извивался. Только выл, стоя на месте, пока в конце концов не пересилил мое заклятие и не перестал его ощущать. Паук не просто питался детьми – он насыщался ими.

Одной мне с ним действительно было не справиться… Но, к счастью, одна я уже и не была.

– Tenebrae in Duat! – закричал Диего откуда-то извне, и тент купола порвался.

Тюльпана вошла через проделанную дыру самой первой. В одной ее руке дымился пучок полыни, а в другой коптилась черная свеча, капая воском на окровавленный песок. Золотое свечение выстилало ей путь к арене, но вовсе не она была его источником, а Морган, что шествовала позади. Это свечение согревало воздух и колыхало весь шатер. Диего вошел последним, и песок под нами стал еще краснее от той крови, что бежала по его рукам, собственноручно изрезанных атамом.

Ни Джефферсона, ни Зои с Исааком видно не было, но, чтобы застать Паука врасплох, было достаточно и их троих. Сэм наконец-то очнулся и бросился на улицу за остальными детьми, чтобы спрятать их в машине. Морган же запрыгнула на верхнюю скамью, сбросив с нее цирковое барахло, и окинула взглядом сцену. Стоило ему пересечься с оскалом Паука, как ее янтарный свет померк… И вспыхнул иссиня-рубиновым, как последние всполохи заката.

– Ты!