Ковры под псевдонимом

— На сущей ерунде. Во всяком случае так потеть, как вы потели на прополке, не придется. Мы с вами сейчас составим еще одно трудовое соглашение на обработку новых тридцати гектаров сахарной свеклы. Еще тридцать к тем двадцати. Получится примерно по 440 рублей на брата. Только полоть будете не всамделишно, а на бумаге, то есть по ведомости. Потом мы эти денежки поделим с другими: агрономом, бригадиром, экономистом, заместителем главного бухгалтера. Им ведь тоже хочется заработать. Да и не обойтись без них — их подписи требуются.

— А как же подписи моих ребят? — замямлил Синчук.

— Экий вы пентюх недогадливый! — в сердцах воскликнул директор. — Надо что-то сообразить, придумать, скумекать.

Тут следует заметить, что школьный столяр вовсе не был таким бестолковым, каковым посчитал его Глухов. Дело в том, что лет за восемнадцать до этого разговора Синчук уже однажды вступал в конфликт с законом, за что был приговорен к пяти годам лишения свободы. Так что кое-какие университеты прошел. Что такое хорошо, что такое плохо — знал. И сколько дают за «плохо» — тоже знал. Правда, не вступи он снова в сделку с совестью, не соверши новое преступление, возможно, никто бы о его прошлом и не вспомнил. В том числе и авторы этих строк.

Но Синчука, видать, прошлое ничему не научило.

И если он так долго держался, то, судя по всему, отнюдь не из-за того, что во время пребывания в местах исправления действительно перековался, осознал. Нет, просто не подворачивалось подходящего дельца. Не было стоящего соблазна. А тут и соблазн и соблазнитель — вот он, перед тобой, и не шантрапа какая-то, а сам директор совхоза, человек при солидной должности. Опять же с ним, видать, заодно и другие специалисты совхоза. Так почему бы не попробовать?

Словом, со скоростью, равной скорости обработки квадратного метра сахарной свеклы, заместитель главного бухгалтера совхоза самолично напечатал все необходимые документы, бригадир, экономист, главный агроном своими подписями удостоверили, будто бригада Синчука прополола 30 гектаров свеклы. Директор Глухов письменно распорядился выплатить ей 8372 рубля и 73 копейки. Синчук, уже сообразивший, что от него требуется, не мудрствуя лукаво, против фамилии каждого из членов ничего не подозревавшей бригады поставил нечто вроде подписи. На этом первая часть сделки была завершена. На языке юристов она именуется хищением государственных средств.

Вторая часть представляла собой дележку уворованного. Здесь не было уравниловки. Каждый получал, так сказать, соответственно занимаемой должности. Поэтому директору Глухову досталось 3500 рублей, совхозному бригадиру — 1200, заместителю главного бухгалтера и экономисту — по 1000 рублей, а агроному — 700. С помощью несложного сложения, а затем вычитания легко узнать, сколько получил Синчук. Так тесно сплоченная компания морально нечистоплотных людей, ни минуты не колеблясь, не мучаясь угрызениями совести, преспокойно залезла в государственный карман. Причем дирижером этого воровского оркестра и автором всего исполненного был лично директор совхоза, человек, сама должность которого обязывала его как зеницу ока беречь народное добро. В роли первого помощника был заместитель главного бухгалтера — страж и хранитель финансов, в чьи функции входит пресекать любые нарушения финансовой дисциплины.

Потом, на следствии, в суде, от их былой сплоченности не останется и следа. Каждый будет изо всех сил выгораживать себя и все валить на Глухова. Каждый постарается сыграть роль если не невинно пострадавшего, то по крайней мере кем-то в чем-то обманутого. Бригадир уверял, что подпись свою поставил по прямому указанию директора. Он, дескать, деспот и тиран, возражений не терпит, того гляди, с работы прогонит, если не послушаешься. Вот и сдался — исключительно из боязни остаться без места. Агроном сетовал и валил все на Синчука, который якобы обманул его, заявив, что документы на 30 гектаров составлены взамен бумаг на 20 гектаров, а приписка показалась ему пустяковиной, не стоившей внимания. Заместитель главного бухгалтера и экономист, — что понятия не имели о фиктивности трудового соглашения и акта на обработку свеклы. Ну, а Глухов рвал и метал по поводу такой измены, но тоже виновным себя не признавал. Не жалея бумаги, слал жалобы в разные инстанции. Один только Синчук решил чистосердечно признать свою вину.

Уж коль скоро речь зашла об упорстве директора и его бесчисленных жалобах на необоснованные обвинения, то следует заметить, что он, мягко говоря, кривил душой. Ибо история сговора с Синчуком оказалась лишь одним из эпизодов в ряду других совершенных им преступлений.

Во время следствия и затем суда вскрылась любопытная «деталь», о которой Глухов в своих жалобах, разумеется, не упоминал. Оказывается, при наличии в совхозе под сахарной свеклой 164,4 гектара посевных площадей совхоз отчитался перед государством за посадку и обработку этих корнеплодов на 180 гектарах. Отчет в ЦСУ подписал… Глухов. Но этим искажением (припиской) не исчерпывается список того, что содеял директор.