Koyaanisqatsi

Многие интуитивно ощущают эту опасность теоретических построений и кабинетных ученых, а потому, выбирая себе правителей, уважительно кивая, голосуют за «практиков», за «хозяйственников», как правило не подозревая, что любой практик, резко меняя род (или объект) своей деятельности, попадает в ту же ловушку, что и спешащий теоретик и деятельные адепты его построений: практик вынужден опыт, полученный в деятельности одного рода, переносить на деятельность совершенно иного рода. Результат далеко не всегда будет ожидаемым, т. к. с кувалдой не следует подходить к телевизору, а тем паче к образовательному процессу или управлению государством.

Многие понимают и это, а потому стараются утверждать у власти тех, кто уже там и имеет опыт именно власти. Стоит ли говорить, какая опасность торчит яркой занозой в такой ситуации? Да. Власть невероятно удалена от большинства подвластных (см. Г. Гессе, рассказ о строительстве Китайской Стены, или поговорку «До Бога высоко, до Царя далеко») и не знает их жизни и их проблем, но всё равно продуцирует некоторые установки, для подвластных обязательные. Таким образом, ситуация выходит та же, что и с теоретиками и хозяйственниками.

Заколдованный круг? Как сказать… Во-первых, почему бы не помечтать и не предположить существование не-кабинетных теоретиков, наблюдательных, честных перед собой и достаточно трудолюбивых, чтобы не бросить исследование на первой развилке, промерить кривую в достаточно большом количестве точек, чтобы возможная после этого интерполяция была точнее, чем обыкновенная для подобных работ экстраполяция? Почему не предположить, что человек власти может жить теми же проблемами и чаяниями, что и подвластные? А во-вторых, кто сказал, что в жизни не должно быть проблем, трудностей и ошибок?

Возражения по первому пункту. Интерполяция в социальных исследованиях невозможна либо не нужна, т. к. исследовать можно только уже свершившееся, а в деле руководства социумом важно уметь предсказывать, т. е. всё-таки экстраполировать.

Кроме того, не-кабинетный теоретик, теоретик, живущий «в народе» и «с народом», элементарно не будет иметь достаточно времени и сил для анализа и обобщения наблюдений.

Без предсказаний, кстати, не обходятся и иные, несоциальные науки. На чём же основывается их предсказательная сила? На выведении (на основе наблюдений и воспоминаний) законов, т. е. на выявлении имманентных функций объектов. Человек и его группы и взаимодействия тоже подвергаемы наблюдениям, и, если считать, что их деятельность также сводима к функциям, то интерполяция на основе достаточно большого числа точек должна делать возможной правдоподобную экстраполяцию-предсказание. Почему это часто не работает? Комплексы, табу, нечестность перед собой являются серьёзными причинами погрешностей, возникающих при измерении. Поясним. Имея склонность, например, к воровству, ковырянию в носу, сексуальным перверсиям или ношению красных ботинок, исследователь может умолчать об этом, будучи подвластным влиянию принятых в его окружении представлений о не/правильном. Не заметить что-либо в других тот же исследователь может, опасаясь упрёка в «нездоровом интересе» etc. Таким образом, предположенная ранее как плюс включенность социального учёного-наблюдателя в объект наблюдения столь же убедительно выглядит минусом, давая в результате что-то близкое к нулю, началу координат. Т. е., воз и ныне там, а мы вспоминаем, что большое видится на расстояньи и об отстраненном кабинетном ученом, но немедленно вспоминаются и высказанные ранее соответствующие недостатки. И снова ноль или где-то рядом. Но отстраненность может быть и не столь материально-буквальной. Изрядной отстраненности можно достигнуть и живя вблизи объектов наблюдения, но не заботясь об их мнении, подвергая критике все собственные просветления, отмеряя семь раз и будучи честным перед собой.

Предположить существование «неудалённого» царя также возможно (Одиссей), но в этом случае ареал подвластного социума неизбежно сжимается до размеров Итаки или сталеплавильного цеха.

Ещё важный момент. Задача выявления некоторого идеального социального закона, даже будучи решена, влечёт за собой проблему организации следования этому закону. В самых религиозных мечтах мы можем нарисовать картину, в которой искомый и найденный Закон столь разумен и привлекателен, что самим фактом своего существования и своей известности побудит всех радостно ему следовать. Но факт — особенно в социальной сфере — лишь менее или более явная языковая спекуляция.

Назвать нечто фактом (например существование некоторого, даже подробно описанного и обоснованного закона) — значит лишь назвать нечто фактом. Любой человек в любом возрасте имеет огромный опыт отрицания самого, казалось бы (кому?), очевидного.