Коза дракону не подруга

– Тебе смешно, – прошипела я вполголоса. К нам уже направлялся мистер Батлер, предложивший проводить нас в гостиную. Дворецкий выглядел совершенно как обычно. Его профессиональную невозмутимость не поколебало бы нашествие целого выводка драконов. Хочешь не хочешь, а пришлось идти знакомиться.

Когда я переступила порог комнаты, мое сердце замерло на миг, а потом зачастило с удвоенной силой, стоило мне увидеть возле окна высокую фигуру Кеннета. После вчерашнего вальса я не могла относиться к нему как раньше. Весь прежний страх куда-то улетучился. Когда мы ехали на прием, я не решалась даже взглянуть в его сторону: перед глазами снова вставала оплавленная стена в грязном переулке, а горло невольно сжималось от удушливого горелого смрада. Сейчас все было по-другому… До сих пор в ушах звучали волшебная музыка вальса и тихий голос, без тени обычной самоуверенности, спрашивающий: «тебе нравится?»

Так что при виде Фонтероя я совершенно потерялась, а он не спешил помочь мне справиться с неловкостью. Он выглядел так, будто его внезапно одолела застенчивость, если предположить, что он в принципе способен на такое чувство. В результате я заметила леди Элейн, только когда она сама поднялась мне навстречу:

– Дорогая Энни, я так рада, – произнесла она глубоким, теплым голосом.

И подошла ближе, обняв меня. Это ласковое участие – ко мне, совершенно незнакомой девушке, от которой не было причин ждать чего-то хорошего – ошеломило меня почти до слез. Конечно, я не заплакала (уже давно никто не видел, чтобы я плакала, кроме Агаты), но прошло довольно много времени, прежде чем я смогла присоединиться к разговору.

К счастью, в этом не было особой необходимости. Лорд Фонтерой представил тетке Уолтера, рекомендовав его как талантливого служащего магистрата, личного помощника мистера Тревора. Присутствие Уолтера в своем доме граф объяснил очень просто: несколько дней назад сюда пытался забраться вор, поймать которого, к сожалению, не удалось, поэтому Кеннет попросил друга погостить у него некоторое время.

Из его слов я сделала вывод, что он не спешил посвящать тетку в свои проблемы.

Теперь, немного справившись с эмоциями, я могла получше ее рассмотреть. На вид леди Элейн можно было дать лет сорок. Конечно, в глаза сразу бросалось их с Кеннетом фамильное сходство: прямой решительный нос, выразительные темные брови. Но Фонтерой, высокий и весь будто состоящий из острых углов, казался колючим даже будучи в человеческом обличье, а леди Элейн была маленькой и округлой, начиная от темных кудрей и заканчивая миниатюрными, почти детскими руками. Несмотря на полноту, двигалась она с необычайным изяществом. Она ходила так, как другие танцуют. И, кажется, таким же легким был ее характер.

Всего час назад я с тоской думала о приезде «драконихи», мечтая оттянуть момент знакомства как можно дальше, а теперь была почти в нее влюблена.

* * *

К обеду нас почтила своим присутствием леди Эмберли, отчего в столовой стало как-то прохладнее. По сравнению с душевной теплотой Элейн холодность Клариссы особенно бросалась в глаза. Можно было простудиться, даже просто побеседовав с ней пять минут. А на вид она казалась сущим ангелом! Этот безмятежный взгляд, сиреневое платье из шелковистого крепа, скромная нитка жемчуга у горла… За столом леди Эмберли сидела безукоризненно ровно на краешке стула и держала вилку и ножичек под абсолютно правильным углом. Я никогда еще не видела, чтобы обед на Гросвен-стрит проходил так тихо. Фонтерой молчал как рыба. Уолтер под жалящими взглядами Клариссы смутился до слез, потом уронил вилку, окончательно смешался и полез за ней под стол. Судя по выражению лица, он мечтал остаться там до конца обеда. Даже Амброзиус как-то притих, изредка бросая заинтересованные взгляды на леди Элейн и тут же снова смущенно утыкаясь в тарелку.

Наконец, Элейн, решилась нарушить тяжелое молчание:

– Я слышала, что вчерашний обед у виконта де Шарбона очень удался, – заметила она.

Кларисса тут же оживилась:

– О, сацилийцы умеют устраивать приемы, этого у них не отнимешь! У них всегда прекрасно вышколенная прислуга, изысканные блюда и великолепно подобранный оркестр. Хотя, – она бросила косой взгляд в мою сторону, – поведение некоторых дам вчера показалось мне несколько фривольным. Впрочем, я полагаю, можно многое простить девушкам, которые не изведали материнской любви.

Это был увесистый камень в мой огород, однако возразить было нечего. Я сделала вид, что оглохла на одно ухо, и молча занялась палтусом на моей тарелке.

– Мне также рассказали, что вам удалось уговорить лорда Мериваля немного поиграть? – поспешно спросила Элейн. – Как досадно, что я опоздала всего на день! Мериваль капризен, как примадонна, теперь мы не скоро его услышим!