Козельск — могу-болгусун (Козельск — злой город)

Из дверей, из которых отроки выносили ратную справу, вышли теперь служки в длинных одеждах и с подносами в руках, на которых стояли тарелки с яствами и кубки с хмельными брагой и медовухой. Они поставили все на столы и удалились, бросая на виновника торжества восторженные взгляды, словно он один мог спасти город от нашествия поганых, клубившихся за стенами день и ночь. Вятка лишь смурил брови, чувствуя, как вливается в него неведомая сила, как распирает она бока и проясняет сознание. Теперь под его началом числилась половина городской рати и половина крепостной стены, которую нужно было удерживать не одной сотней воев, иначе враг мог прорваться и повырезать малых и старых, угнав в полон мастеров да молодых девок. Но это послабление для них было равно медленной смерти, потому что в рабстве никто долго не жил, а мог не пощадить никого за упорство, с которым козляне защищали родной дом. Когда возгласы улеглись и граждане расселись по лавкам, княгиня указала перстом за правое плечо Латыны:

— Занимай, Вятка, место тысяцкого и принимай участие в совете по защите крепости от ордынских полков. Отныне оно твое.

Радыня вместе с Латыной придвинулись ближе к боярскому ряду, новый тысяцкий уместился после них и взял в руки кубок, отлитый из серебра с чернением. Снова со всех сторон посыпались здравицы, заставившие его опрокинуть кубок в рот и выпить, растягивая наслаждение. Напиток оказался справным, выдержанным несколько лет в дубовых бочках, закрытых крепкими пробками, от него по жилам потекла теплая волна, вернувшая долгожданное томление напряженному телу. Когда Вятка вернул кубок на столешницу и огладил ладонью усы с бородой, он почувствовал себя уверенно, готовый решать проблемы города наравне с избранными Тут и подкатился воевода, поставивший перед ним задачу, назревшую вместе с присвоением чина:

— На неделе намечалась большая охота и ты, Вятка, должен был ею руководить, я знаю, что ты уже наметил, кто и каким путем пойдет в мунгальский стан, и кому там что делать. Но тебе, тысяцкий, теперь не до охоты, забот прибавилось поболе и поважнее, — он посмотрел на притихших горожан и прямо спросил. — Кого ты поставишь заместо себя во главе охотников и есть ли теперь в ней нужда? Не забывай, ратник, что твой голос стал весомее во много раз.

Вятка ощутил на себе множество взглядов, которые сошлись на его лице и стали давить так, что невольно захотелось загородиться руками, будто поднялся сильный ветер и начал дуть в трубу, направленную одним концом только на него. Но вместо этого он распрямил спину и вскинул голову, встречая невидимую силу стальным взором из-под сомкнутых на переносице бровей. Он уверенно сказал:

— Наша охота в становище ордынцев назрела как гнойный чирей, который уже не возьмешь прикладыванием к нему подорожника, пришла пора выдавливать его вместе с кровью, иначе жар поднимется во всем теле, — он рубанул рукой по воздуху. — В крепости ратных людей осталось наперечет, а нехристи прибывают под стены несчетными отрядами, они пришли на Русь тремя ордами и сколько их всего — неведомо никому. Мунгалы вырезали и обожрали всю округу, их кони выщипали траву и добрались до корешков, они не считаются с потерями и не уходят в степи, а это означает одно — ордынцы решили взять Козельск во чтобы то ни стало.

— Правильно молвит тысяцкий, — поддержал боярин Мечник его слова. — Если мы не нанесем им большого урона в живой силе, нам придется держать оборону до последнего ратника.

— Все равно мунгалы возьмут город, — высказал свое мнение один из купцов. — Потому что их — тьмы, а нас — наперечет.

Снова гридница наполнилась шумом голосов, в которых слышались гнев и одновременно вопрос, как быть дальше. Многие горожане настаивали на том, что нужно держаться до конца, чтобы мунгалы положили под стенами как можно больше воев, потом устроить на них ночную охоту, и если они не уйдут после этого восвояси, а примутся за штурм с еще большим усердием, воспользоваться подземным ходом, оставив крепость на милость победителя. Ведь брань на этом не закончится и даст бог придется встретиться на широких дорогах, которых на Руси много. Другие предлагали уйти сразу, унеся с собой самое ценное и спалив крепость дотла, пусть ордынцы поживятся объедками, а когда они сгинут в степях, отстроить город заново. Главное, сохранится ядро вятичей и будет кому вспахивать поля и сажать в землю зерно.