Кожа для барабана, или Севильское причастие

– Ну зачем же заходить так далеко? – Экс-лжеадвокат посмотрел по сторонам, потом на Красотку и Удальца и понизил голос. – Представь себе, что этот достойный муж, этот почтенный служитель Господа нашего исчез на два-три дня. Без всякого физического ущерба.

Луч надежды озарил лицо Перехиля:

– Вы можете взять это на себя?

– Разумеется. – Дон Ибраим снова пососал сигару. – Дело чистое, без всяких осложнений и переломов. Только оно обойдется тебе немножко подороже.

– Сколько еще? – недоверчиво взглянул на него Перехиль.

– Да совсем чуть-чуть. – Дон Ибраим мельком глянул на своих сообщников и решился: – По пол-лимона на брата. На жилье и питание.

При данных обстоятельствах четыре с половиной миллиона действительно были тем, что дон Ибраим назвал «совсем чуть-чуть», поэтому Перехиль жестом дал понять, что вопросов нет. На самом деле бумажник его был пуст, как никогда, но если дело выгорит, то Пенчо Гавира не станет торговаться из-за таких мелочей.

– Что вы надумали?

Дон Ибраим устремил взгляд за окно, на узкую белую арку входа в переулок Инкисисьон, колеблясь, стоит ли вдаваться в подробности. Ему было жарко, очень жарко, несмотря на прохладное вино; ему нестерпимо хотелось снять пиджак и глубоко вздохнуть. Взяв веер Красотки, он пару раз обмахнулся. Кто знает, чем может кончиться вся эта история.

– На реке есть одно местечко, – осторожно произнес он. – Корабль, на котором живет Удалец. Если хочешь, мы можем продержать этого священника там до пятницы.

Перехиль взглянул в лишенные всякого выражения глаза Удальца и поднял бровь:

– А получится?

Дон Ибраим ответил серьезным и уверенным кивком. В конце концов, думал он в это время, в жизни бывают моменты, когда приходится жечь собственные корабли и идти ва-банк. Он еще обмахнулся веером, чувствуя, что ему не хватает воздуха.

– Получится.

Как все люди, жаждущие поверить в удачу, Перехиль, судя по всему, немного успокоился. Достав пачку американских сигарет, он закурил.

– Вы точно не причините вреда старику?.. А если он начнет сопротивляться?

– Ради Бога. – Дон Ибраим, метнув тревожный взгляд на Красотку, положил руку с зажатой в ней сигарой на плечо Удальца. – Престарелый священнослужитель. Святой муж.

Перехиль согласился, однако напомнил, что они должны тем не менее не спускать глаз с римского попа и с… гм… сеньоры. И еще о фотографиях. Главное – не забывать фотографировать.

– А знаете, это вы здорово придумали, – добавил он, помолчав, видимо снова вспомнив о приходском священнике. – Как это вам пришло в голову такое?

Поглаживая остатки усов, дон Ибраим изобразил на лице улыбку – польщенную и одновременно скромную.

– Да вчера по телевизору показывали один фильм – «Узник Зенды».

– Вроде бы я его видел. – Перехиль подхватил упавшую на ухо прядь и водрузил ее на место, чтобы прикрыть плешь. Настроение у него явно поднялось. Он даже сделал знак официанту принести вторую бутылку.

Красотка Пуньялес бесстрастно следила за ее приближением своими черными и блестящими, как агат, глазами, а ее длинные облупившиеся ногти постукивали по стеклу пустого бокала.

– Это там какие-то ребята отправили своего приятеля за решетку, а он потом вышел, нашел огромный клад и отомстил им всем?

Дон Ибраим покачал головой. Официант уже откупорил бутылку, и вино с тихим бульканьем наполняло бокалы. Красотка Пуньялес следила взглядом за процессом, молча шевеля губами.

– Нет, – изрек экс-лжеадвокат. – Ты говоришь о «Графе Монте-Кристо», а в этом фильме одного короля похищает его брат-негодяй, чтобы самому захватить трон. Но в этот момент появляется Стюарт Грэнджер и спасает настоящего короля.

– Надо же! – Перехиль покивал головой, благосклонно глядя на Удальца. – И правда, по этому телевизору чего только не увидишь.

Онорато Бонафе действительно обладал некоторыми качествами, свойственными свиньям, и не только в смысле своей морали и характера. Когда он добрался до церкви Пресвятой Богородицы, слезами орошенной, и вступил под ее прохладную сень, вся его рубашка спереди была мокра от пота, обильно струившегося по побагровевшему двойному подбородку. Достав из кармана платок, он принялся вытирать пот, промакивая его мелкими движениями своих маленьких ручек, а глаза его тем временем обегали стены, на одной из которых висело множество экс-вото, сдвинутые в угол скамьи, леса. В Санта-Крусе вечерело. Последний свет, проникавший сквозь витражи с выпавшими стеклами, был багровым и золотистым, что придавало пыльным, облупившимся фигурам святых нечто таинственное. Пара ангелов широко раскрытыми глазами взирала в пространство перед собой, а статуи молящихся герцога и герцогини дель Нуэво Экстреме казались живыми людьми, притаившимися в тени алтаря.