Кожа для барабана, или Севильское причастие

– Пытается. – Теперь улыбка, появившаяся на губах Макарены Брунер, была совсем иной: презрительной, отстраненной, почти жестокой. – Он может пытаться сколько его душе угодно. Эта церковь будет жить.

– Жить? – несколько удивленно переспросил Куарт. – Любопытно, что вы употребили это слово. Как будто она – живое существо.

Женщина снова посмотрела на его руки.

– Может быть, так оно и есть. На свете много такого… живого, хотя с виду и не подумаешь. – На мгновение она словно бы унеслась мыслями куда-то далеко, но только лишь на мгновение. – Я имела в виду то, что эта церковь нужна, необходима. Как и отец Ферро.

– Но почему? В Севилье полно других священников и других церквей.

Тут она рассмеялась по-настоящему искренним, звонким смехом, таким заразительным, что Куарт чуть не рассмеялся вместе с ней.

– Дон Приамо – особенный человек, и церковь тоже особенная, – все еще улыбаясь, ответила она, а глаза, прямо смотрящие на Куарта, вновь заиграли медовыми переливами. – Но словами этого не объяснишь. Вам нужно самому побывать там.

– Я уже побывал. И ваш обожаемый отец Ферро чуть не вытолкал меня взашей.

Макарена Брунер снова расхохоталась. Куарту никогда не приходилось слышать, чтобы женщина смеялась так громко и чтобы было так приятно слышать и видеть это. С удивлением он вдруг обнаружил, что ему это действительно приятно, и во всех уголках его хорошо вымуштрованного мозга забил тревожный набат.

Все это сильно напоминало прогулки по садам, от которых его старые церковные наставники рекомендовали держаться на расстоянии: мало ли – разные там змеи, яблоки, воплощения Далилы и прочая параферналия.

– Да, – проговорила она. – Грис мне рассказывала. Но попытайтесь еще раз. Сходите на службу, понаблюдайте, что там происходит. Может быть, кое-что вам станет яснее.

– Схожу. Вы посещаете восьмичасовую мессу?

Он задал этот вопрос без всякой задней мысли, однако взгляд Макарены Брунер мгновенно стал серьезным, даже несколько колючим.

– Вас это не касается.

Она затеребила свои очки, то раскрывая, то складывая их.

Куарт извиняющимся жестом приподнял ладони. Последовало короткое неловкое молчание; чтобы разрядить обстановку, он оглянулся, ища глазами официанта, и спросил, не хочет ли она что-нибудь выпить. Движением головы женщина отказалась. Однако она немного расслабилась, и Куарт задал следующий вопрос:

– А что вы думаете об этих двух смертях? На этот раз она усмехнулась сквозь зубы, и смешок прозвучал совсем неприятно.

– Думаю, что не следует играть с гневом Божьим. Куарт взглянул на нее без улыбки:

– Оригинальная точка зрения.

– Почему? – Казалось, его собеседница искренне удивлена. – Они сами навлекли на себя беду – эти люди или те, кто их послал.

– Похоже, вами движут не слишком христианские чувства.

Нетерпеливо передернув плечом, она схватила лежавшую рядом сумочку, но тут же снова положила ее. Тонкие пальцы начали перебирать ремешок.

– Вы не понимаете, отец… – Она нерешительно помедлила. – Как мне называть вас? Святой отец? Отец Куарт?

– Можете называть меня просто Лоренсо, Вы же не собираетесь мне исповедоваться.

– А почему бы и нет? В конце концов, вы же священник.

– В общем-то, да, – согласился Куарт, – но, возможно, не совсем обычный. А кроме того, строго говоря, здесь я нахожусь не в этом качестве.

Говоря это, он на пару секунд отвел глаза: все же ситуация была сложной. Снова взгяянув на Макарену Брунер, он обнаружил, что она смотрит на него с каким-то новым, почти лукавым любопытством.

– А было бы забавно исповедаться у вас. Вам хотелось бы этого?

Куарт сделал спокойный, медленный вдох, потом еще один, сморщил губы, славно обдумывая этот вопрос всерьез. Перед его мысленным взором мелькнула, как недоброе предзнаменование, обложка журнала «Ку+С».

– Возможно, – ответил он наконец. – Но боюсь, что мне будет трудно остаться вполне объективным. Вы слишком…

– Что «слишком»?

Это нечестно, горько подумалось ему. Это удар ниже пояса. Она загнала era в угол. Такое было трудно выдержать даже нервам священника Лоренсо Куарта. Он сделал еще пару вдохов, как на занятиях йогой. Никаких эмоций, приказал он себе. Только спокойствие – всегда, везде.

– Привлекательны, – безукоризненно холодно ответил он. – Полагаю, это подходящее слово. Но вам самой это известно лучше, чем мне.

Макарена Брунер помолчала, обдумывая его ответ. И по глазам было видно, что она оценила его по достоинству.

– Грис права, – сказала она. – Вы не похожи на священника.

Куарт кивнул в знак согласия, оставаясь, однако, настороже.

– Думаю, мы с отцом Ферро принадлежим к разным видам…

– Вы угадали. Кстати он – мой проповедник.

– Уверен, что это хороший выбор. – Куарт сделал тщательно отмеренную паузу, чтобы в его словах не прозвучало и намека на иронию. – Это человек строгих правил.

Подобное определение не притупило, однако, ее бдительности:

– Вы ничего не знаете о нем.

– Именно это я и пытаюсь сделать: узнать что-нибудь. Но никак не могу найти человека, который 6ы просветил меня.

– Что ж, я вас просвещу.

– Когда?

– Не знаю. Пожалуй, завтра вечером. Приглашаю вас поужинать в «Ла Альбааку».