Кожа.

Я не курю, но всегда вожу с собой пачку «кэмел» с фильтром и пачку «вирджинии», легкой. Почему-то все попутчики хотят подымить, и почти у каждого нет собственных сигарет.

Она взяла «кэмел».

— Как тебя зовут?

— Это важно? — Я заметил легкую дрожь ее рук. Девушка волновалась, пыталась это скрыть, но получалось плохо.

Я посмотрел на нее в упор. Тут она, видимо, вспомнила, что я и есть тот самый добряк, который подвез ее, угостил сигаретой и спас от двух мучений сразу — необходимости идти пешком и страшного желания курить.

— Лида. Я кивнул.

— А я — Женя. Мы пожали друг другу руки. Ее ладонь была жесткой, словно я сжимал ручку стиральной машины. На самом деле, видимо, так оно и было — эта женщина только и занималась тем, что обстирывала мужа, растила детей и убиралась в доме. На вид ей было около двадцати пяти, хотя я сомневался даже в этом. Судя по комплекции и голосу, ей только недавно стукнуло девятнадцать.

— Далеко направляешься? Она ответила не сразу, делая вид, будто затягивается сигаретой.

— Подальше отсюда.

— Бежать без оглядки? Неважно куда, важно — от чего?

Она метнула на меня испепеляющий взгляд своих карих глаз.

— Да что вы вообще знаете? Почему вообще всем вам так интересна моя биография? Прошлый тоже спрашивал куда и зачем я еду. Не все ли равно?

Я пожал плечами.

— Просто мне нужно знать, где тебя высадить. Она поняла, что совершила ошибку, вызверившись таким образом на абсолютно незнакомого ей человека. Внезапно мне стало интересно, откуда и сколько уже эта девушка добирается на попутках. И еще — как расплачивается со своими «добродетелями»?

— Не страшно садиться в машину к незнакомцу… ночью?

— А что? Я пожал плечами.

— Ничего.

— Можно мне еще сигарету?

— Конечно. Лида вновь взяла «кэмел» и прикурила новую сигарету от старой. На мгновение ее пальцы попали в круг света, и я увидел на одном из них синяк — темная полоска обхватывала фалангу, словно обруч. Видимо, еще совсем недавно Лида носила обручальное кольцо, которое было ей маловато.

Значит, замужем. Или, по крайней мере, была. Внезапно все стало понятно: неудачный брак, муж-алкоголик, любящий к тому же распускать руки, надоевшая квартира, в которой все течет и разваливается… После двух-трех лет совместной жизни эта женщина поняла, что единственный способ что-либо изменить — просто сбежать. Может, вернуться к родителям в город, где прошло ее детство, а может, укрыться на время у подруги. В любом случае, выбор был не так велик, как могло показаться.

— Личевск… Это было сказано неожиданно и без особого

выражения, словно в полудреме.

— Что?

— Личевск. Там живут мои родители.

— Туда едешь?

Она кивнула.

— Это по пути, — сказал я. Лида загасила сигарету одним быстрым

движением.

— А вы? Куда едете? Я включил радио.

— Любишь музыку? Из колонок, установленных в задней части салона,

зазвучали простые биты попсовой песенки.

— Так куда? Я пожал плечами:

— Туда-сюда. Мотаюсь по дорогам.

— А на жизнь чем зарабатываете?

— Перегоняю машины. Эту, кстати тоже. Лида окинула взглядом салон:

— Ничего машинка. Дорогая?

— Ну, в меру.

— А не слишком быстро едете, — для чужой машины?

Я пожал плечами.

— Живи быстро, умри молодым — так говорят. Впереди показался знак поворота, и мне пришлось

сбавить скорость. Заметив это, моя спутница почему-то запаниковала:

— Это не тот поворот! Мы должны ехать по главной дороге.

— Мне нужно быть в Орлове к семи. И это самый короткий путь.

Она расслабилась. Впервые с тех пор, как Лида села ко мне в машину, стало видно, что руки у нее дрожат заметно меньше.

— Наверное, за столько времени вы выучили эти дороги наизусть?

— Совсем немного. Вообще-то это на такой случай есть карта.

Она слегка привстала, развернулась и полезла зачем-то на заднее сидение. Я вспомнил, что там стояла ее сумка. Бросив взгляд в зеркальце заднего обзора, я увидел, что между зубчиками молнии торчит наружу краешек чего-то красного — может, трусиков, а может, платка.

Лида достала косметичку.

— Я видел у тебя на пальце след от обручального кольца. Замужем?

Лида кивнула, не поднимая головы от косметички — желтой сумочки из дешевой ткани. Что-то она там искала.

— Давно?

— Я развелась. Три года назад.

— Это печально.

— Поверьте, ничего печального здесь нет, — она подняла на меня взгляд, и в который раз я заметил в нем злость, — Муж сломал мне четыре ребра, а так же челюсть — в нескольких местах. После его побоев у меня был выкидыш. Так что я упекла его за решетку.

Я не ожидал такой откровенности.

— В самом деле?

— Ага. На три года. И эти три года показались мне раем…

Она неожиданно умолкла.

— До позавчерашнего дня.

Внезапно я все понял. И в какую-то минуту, я готов был поклясться, мне стало ее жалко.

Лида извлекла из косметички платок, и принялась вытирать им глаза — у краев. Тушь оставляла на ткани темные разводы.

Я смотрел, как она это делает, и постепенно приходил к выводу, что в нашем мире правит лишь сила. И еще, возможно, глупость. Если бы в молодости эта женщина не совершила ошибки, выйдя замуж за маньяка, ничего бы с ней не случилось.

— И что теперь? — спросил я.

— В каком смысле?

— Ну, он вышел, ты бежишь…