Кожеед

Кажется, это блиндаж времени войны. Нет, скорее дот. Вросший в землю почти по узкие смотровые отверстия. Часть стены, видимо, достроили позже. Он увидел кирпичную кладку вокруг железной двери. Дверь была некогда выкрашена голубой краской, кривая надпись гласила «НЕ ВХОДИТЬ. ОПАСНО!» Кирпич отсырел и, видимо, оказался плохого качества. Коробов видел сколы, они яркими пятнами выделялись на темно-красном фоне. На земле лежали мелкие оранжевые осколки. «Вот и мое пятно», подумал Трубачев. Может, кто-то пытался открыть дверь? Изнутри, что ли?

— Эй, — позвал он. И почувствовал себя глупо. Кого он зовет? Фашистов времен войны? Или наших советских солдат? Кто тут может быть?

В дверь упиралось старая береза. Отслоившаяся кора, ветки, которые никто не потрудился срубить. Дерево упало во время грозы, а потом его подтащили сюда. Трубачев покачал головой.

Видимо, дверь дота подперли, чтобы любопытные грибники не лазили внутрь, рискуя сломать себе шею… или подорваться на какой-нибудь ржавом снаряде.

«А что, если там действительно кто-то есть? — подумал Трубачев. — Да ну, ерунда».

— Эй! — позвал он на всякий случай. — Есть кто-нибудь?

Действительно, получилось глупо. Он пошел вдоль стены дота. Что, еще раз попробовать?

— Эй! Есть кто?!

Тишина. Только ветер налетел и зашумел в кронах. Земля здесь после ночного дождя еще была влажная.

Трубачев снова посмотрел на дверь. Если отодвинуть березу, то можно попробовать открыть дверь. А зачем?

«Совсем старый с катушек съехал», сказала бы жена.

Смутное беспокойство в груди не утихало, тревожило. Трубачев оглядел дверь. Ее ставили на свежую кладку, причем каменщик был явно неопытный. Или работал спустя рукава, с бодуна. Кто ж так раствор кладет? Трубачев покачала головой. Ладно.

Он в последний раз посмотрел на дот, повернулся и неторопливо пошел к машине. Пора домой, бабка ждет. Влажная земля пружинила под сапогами. Хрустнула веточка.

Трубачев дошел до машины — желтого «жигули», сел в машину и уехал.

Если бы Нина закричала, он бы ее услышал — потому что был всего в нескольких метрах от бункера.

Нина не кричала. Она спала. В последние дни (недели?) она все меньше двигалась, все больше лежала и дремала на своем жестком ложе.

Она попыталась потереть лицо, но пальцы не слушались.

Казалось, не будь на них кожи и кусочков грязного лейкопластыря — они просто не выдержали бы и рассыпались на миллион крошечных осколков.

Руки ее были ледяными, словно кусок льда в морозилке.

Это было настолько странно и непривычно, что она снова заплакала.

И стала тереть лицо, пока не размазала соль до самых глаз, а слезы больше не капали. «Потому что замерзли».

Потом она услышала плач. Нина медленно повернулась, не веря…

Призрак плакал.

В Пещере.

Она вспомнила тот день, когда ей позвонила подруга. Она была в слезах, потому что закрутила роман с начальником и потеряла работу.

Проклятье…

— Слышала, в «Газпромнефть» требуются секретари? Хочешь попробовать? — спросила она… Что? Сначала Нина решила, что подруга издевается. С ее-то высшим филологическим — и в простые секретари?

Через полгода она уже работала в дочке «Газпрома».

А еще через полгода ее повысили до менеджера.

Потом еще один скачок…

И еще…

Скоро в ее подчинении было семь девушек и сорок два сотрудника. Потом, однажды, на корпоративе они случайно пересеклись с другой компанией. Отмечавшей чей-то день рождения.

Так она познакомилась со Свечниковым.

Призрак плакал. Она его утешала.

В темноте, под звездным небом. А дождь все шел и шел. Она гладила его холодное гладкое тело, а потом…

Она почувствовала на губах его вкус — соленый, горький… вспомнила то, чего никогда уже не будет…Она вспомнила их первую ночь. Он обнимал ее на балконе. Был теплый летний вечер. На небе появлялись первые звезды. Было очень тихо — ни ветерка. Только вода тихо плескалась в фонтане внизу.

— Не плачь, — сказал ей голос.

И она снова вспомнила о теле, которого у нее давно уже не было, — и которое скоро вернется, несмотря на то, что она давно уже ничего не чувствует…

Нина проснулась в холодных объятиях призрака.

В комнате было темно.

На улице был вечер.

— Так всегда, — сказала она себе. — Наступает ночь, а я не сплю.

Он промолчал и, прижавшись к ней, уснул.

Она вспомнила, как в детстве, когда они с родителями гостили в деревне, ее младшая сестра провалилась в колодец.

Они играли в прятки, и сестра не заметила дыру в земле, замаскированную зарослями травы и репейника.

А может, наоборот, она нашла старый колодец и хотела там спрятаться от Нины, но сил не хватило. Стенки колодца были скользкие от мха и плесени, и сестра не смогла вскарабкаться обратно. Все пошло не по плану.

«Зная мою сестру, — подумала Нина, — я бы поставила на этот вариант».

Ее нашли, когда она уже задыхалась от нехватки воздуха. Она все это время кричала, не переставая.

Сестра была маленькая и худенькая, она не могла выбраться сама, но в панике металась внизу, по пояс в воде, пытаясь найти выход — туда, наверх, где солнце и свежий воздух, где ее уже зовут мама и папа.

Потом ее вытащили за волосы.