Козявкин сын

Недаром мужики на деревне кивали на Козихина и тихонько передавали, что половина разверстки Козихину пойдет. А сказать боятся, потому Ванька в городе комиссар.

Накрапывавший дождик вывел Пашку из комиссаровского состояния.

«Промочит» — думает Пашка, и забрался в самую середину куста.

Перед ним опять всплыла его невеселая жизнь.

«Цыган еще тут подвернулся, обманщик, краденую лошадь подсунул. Еще дядя Силантий подумает, что и Карьку я цыгану отдал. Да, в деревню итти и думать нечего! Куда же итти? — размышлял Пашка, — хоть топись»!

«А и утоплюсь, всем на зло, вот... пусть знают»...

Пашка вытянул шею, посмотрел с обрыва в бушующие волны.

«Ох, и страшно! Если бы кто столкнул в воду, и кричать бы не стал... окунулся бы с головой, набрал бы воды полон рот и готов».

Отполз от обрыва подальше, а в голове одно — утопиться.

«Эх, разбежаться разве, да с обрыва... Потом он будет утопленником, выбросит его где-нибудь на острове, далеко от деревни, распухнет... никто и не узнает, что это Пашка».

Нет, Пашке нужно, чтобы вся деревня узнала, что из-за них он утопился.

Мрачные Пашкины мысли были прерваны каким-то шумом, доносившимся из-за острова.

— Неужели пароход? — Пашка вскочил, прислушался, — и действительно между порывами ветра ясно слышалось шлепанье парохода.

— Уехать бы, куда-нибудь далеко, на край света...

Скоро из-за кустов острова тихо вышел пароход.

Пашка знал почти все пароходы, плавающие мимо их деревни: «Власть Советов», «Урицкий», «Пролетарий», «III Интернационал» и др., но этого парохода он еще не видал.

— Не иначе — новый...

Но как ему перебраться через Симан, на Телячий остров, где была пристань?

А Симан, точно на зло Пашке, еще с большей яростью наскакивал на берег, выл: Не пущу-у!

Пашке видать и перевоз деревенский и Яша-перевозчик с кем-то на берегу стоит, дивятся на Симан.

К Яшке нечего итти, ни за что не поедет и лодки не даст.

У Яши один ответ:

— На зло, милачок, нечего лезть, жизнь своя дороже... Обожди, уймется... Симан не любит, когда ему на зло...

С Яшей никто не спорит. Мужики довольны им, говорят, что Яша ни разу никого не опрокинул, ни разу почты не подмочил.

В голове промелькнула шальная мысль, от которой Пашка сначала похолодел, а потом бросило в жар...

Недалеко от обрыва, около плота, гремели цепями привязанные лодки...

В висках у Пашки стучало, в груди что-то мешало дышать.

— Эх! — вырвалось из Пашкиной груди. Пашка сжал кулаки и бегом бросился к лодкам.

На счастье — одна лодка была не на замке — только припутана цепью, кормовое весло привязано.

«Опять скажут вор, лодку украл, — подумал Пашка: — все равно, пускай говорят — больше не увидимся».

Симан как будто притих, точно поразился Пашкиным безумством.

Пашка не помнил, как отвязал лодку и оттолкнулся от берега.

Ветер, как с цепи сорвался, рвануло лодку, кругом завыло и целым потоком брызг окатило Пашку. Он едва удержался в лодке; куда-то исчезли и остров, и берег, и Пашка видал перед собой только темную глубину Симана да наскакивающие волны.

Стиснулись Пашкины зубы, как клещи, руки сжали весло, и лодка повернулась навстречу волнам.

То подпрыгивала лодка на высокий горб волны, то носом летела вниз, чтобы прыгнуть опять на новую волну.

Чувствует Пашка, что не одолеть ему реки, берега так далеко, что до них никогда не доехать.

— Помогите! — крикнул Пашка изо всей силы, но голос его настолько оказался слабым, что он сам едва его расслышал.

Налетевший большой вал повернул лодку, вышиб из рук Пашки весло, а бежавшая следом волна окатила его с головой и затопила наполовину лодку.

Не растерялся Пашка, схватился за борта и решил не выпускать из рук лодку, если даже и перевернется.

Сквозь вой ветра будто слышится крик, оглянулся, а перевозчик Яшка, без шапки и без пояса, стоя в лодке, несся к Пашке, размахивая веслом.

Пашка сначала не поверил, думал, что это кажется, но когда Яков заехал вперед и вынул из лодки веревку — Пашка весь затрепетал от радости: «Не утону!.. Яков тут».

— Держи! — крикнул Яков и бросил Пашке веревку.

Пашка схватил веревку, и лодка потянулась за Яшей — к Телячьему острову, где волны были меньше.

Вот и остров. Лодки ткнулись носами в песчаный берег.

— Ты чего же, беспутный, в такую непогодь кататься вздумал? Али топиться захотел — жизнь надоела? Дурак, ты бы лучше уж без лодки с обрыва вниз головой и крышка...

В голосе Якова не было злобы, и все эти жесткие слова были не обидны Пашке.

— Спасибо, дядя Яков, побольше буду, отплачу тебе.

— Ах ты, материн сын, да что Яков за деньги что ли на гибель шел, дурак ты, дурак и есть... отплачу тебе!!

Яков чувствовал себя победителем, сильным. Грудь наполнилась радостью.

— А и молодчина ты, ей богу, толк из тебя выйдет, — хлопнул Яша Пашку по плечу. — Что ж тебя Силантий что ли послал?

— Нет.

— Так что же, сам удумал?

— Да.

По ту сторону острова свистнул пароход.

— Подождем пассажиров... да и ветер к тому времени стихнет.

Пашке хотелось пожаловаться Яше, рассказать ему, что он задумал, да не знал с чего начать.

— Дядя Яков, а ты в городах бывал?

— Много их исходил, все одно нашему брату спину гнуть хоть где.