Козима фон Бюлов

Козима. И все-таки это только начало. Провидение послало нам этого немецкого князя не только для того, чтобы покорить одну-единственную немецкую провинцию. Вдохновленный твоим идеалом, он возглавит империю германцев, и сейчас уже пора подумать об особом еженедельнике, который поставит своей целью обновление германской расы путем приобщения ее к вагнеровской драме. Мы победим мир, но победим его светом, когда у ворот Парижа навстречу путешественникам грянут звуки Вагнера. Рихард! Божественный! Любимый! (Падает в его объятья.)

Вагнер(отодвигая ее). Козима!

Козима. Рихард?

Вагнер. Козима, ты не в меру разговорчива.

Они целуются.

Козима. Бедный мой Ганс, он же не виноват, что внушил мне отвращение, когда так нелепо втиснулся между нами. Насилу он уснул.

Вагнер. Он уснул, куколка моя. Быстро – ко мне!

Козима. Потерпи немного. Я посмотрю, спит ли он, и сразу же вернусь в твои объятья.

Вагнер. Когда ты придешь?

Козима. Как только удостоверюсь. Опиум сейчас не очень-то действует. Ганс изможден и слишком неспокоен.

Вагнер. Эти дурацкие проволочки бесят меня.

Козима. Ничего не поделаешь.

Вагнер. В конце концов, вообще ничего не получится.

Козима. Вчера же получилось.

Вагнер. Как раз нет.

Козима. Но мы же вкусили высшее блаженство?

Вагнер. Да, в три часа ночи. А когда мне спать?

Козима. Слушай, Рихард, сегодня ты мог спать целый день.

Вагнер. Не люблю я этой скрытности, Козима. Хотя и сгораю от желания обладать тобой. Было бы правильней на некоторое время обуздать нашу страсть.

Козима. На некоторое время? На сколько времени?

Вагнер. В конце концов, мы принадлежим друг другу уже целую неделю.

Козима. Потому что Бюлова перед отъездом хватил удар.

Вагнер. Ну разве это не счастливый случай?

Козима. На него ты не мог рассчитывать. Что вообще ты имел в виду, приглашая к себе меня и Ганса вместе?

Вагнер. Я имел в виду, что у него есть кое-какие ходы и связи в городе. А ведь через три месяца начинаются репетиции «Голландца».

Козима. Рихард, моя плоть так жаждет твоей любви.

Вагнер. Я тоже сгораю, моя куколка. Но я должен сохранять благоразумие.

Козима. Ты отталкиваешь меня!

Вагнер. Сейчас это как-то неудобно.

Козима. Какая мещанская фраза!

Вагнер. Ганс – мой друг.

Козима. А я – твоя девка.

Вагнер. Ну! Уж и девка.

Козима. Богиня или девка – что значат слова для свободных натур?

Вагнер. Когда он там мечется в своей постели, а ты в моей, нет, это не дело.

Козима. Ты вожделеешь, но у тебя нет силы. Заблуждение! Заблуждение, которому суждено отступить перед всепоглощающим чувством.

Вагнер. Это не заблуждение. Есть причины.

Козима. У тебя есть причины отрекаться от моей любви? Назови их. Объяснись, облеки свою позицию в слова. Докажи, почему ты не имеешь права любить меня.

Вагнер. А если он не спит?

Козима. Я подожду, пока заснет.

Вагнер. А если он проснется?

Козима. Значит, в один прекрасный день у него откроются глаза.

Вагнер. В один прекрасный день, конечно. Надо все оставить как есть. Подождать подходящего повода. Все обойдется. Но сейчас я не могу привлекать внимание. Людвиг не должен догадаться, что я его обманываю. Ты не представляешь, как этот мальчик меня ревнует.

Козима. Но не к женщине же.

Вагнер. Как политик я не должен рассуждать столь легкомысленно. Враждебные мне круги страшно влиятельны. Вся моя работа направлена на то, чтобы сохранить благосклонность Людвига. Я собираю сувениры, чтобы привязать его к себе, коллекционирую знаки внимания, чтобы доставить ему радость. Вот уже несколько недель я позирую одному живописцу для портрета, который подарю Людвигу в залог любви.

Козима. Портрет? Из каких средств ты его оплатишь?

Вагнер. То есть как? Мои счета поступают в кассу двора. Нет, Козима, сейчас никаких публичных неприятностей. Я – на стороне короля. Столица принадлежит мне.

Козима. Ты прав. Неприятностей нужно избегать.

Вагнер. Вот и договорились. Ты разумная женщина. Чмокни меня, и давай, наконец, хорошенько отоспимся.

Козима. Я разбужу Ганса и открою ему все.

Вагнер. Ты решила погубить меня!

Козима. Он переедет в отель, в Мюнхен. Я целыми днями буду рядом с тобой: надо же переписать набело для короля твои мемуары. А Бюлов будет молчать о нашей сердечной привязанности.

Вагнер. Черта с два он будет молчать.

Козима. Будет, это моя забота.

Вагнер. А хоть бы и молчал. Что мне от него нужно, так это его восторженное сотрудничество. Не поручать же Лахнеру дирижировать «Голландцем».

Козима. Ганс будет дирижировать. И сделает эксцерпт из «Тристана». Ганс знает, что он нуль, хотя иногда и демонстрирует независимость. Господи Боже, ему пора кое-чему научиться. Если ты нуль, то и веди себя как нуль.

Вагнер. Хватит. Я приказываю тебе идти спать, и больше ни слова об этом.