Козёл Иуда

С ключами в руках Ленни вернулся к подъездной дорожке и последовал по ней к пристройке. Она стоически держалась на холодном зимнем воздухе, выглядя так, будто в неё не ступала нога человека годами. Он отпер замок и высвободил его. У двери была рукоятка, а не обычная ручка. Он схватил её и потянул, но она заклинила. Второй, более сильный рывок выдернул дверь, и она распахнулась, выпустив небольшое туманное облачко пыли, которое танцевало в воздухе, но быстро рассеялось. Вместе с ним появился сильный запах горелого дерева, бензина и несколько других слабых запахов, которые он не мог сразу определить.

Ленни шагнул в тёмное помещение, ища рукой стену в поисках выключателя, прежде чем вспомнил, что электричество отключено. Вместо того, чтобы вернуться в машину за лампой, он широко распахнул дверь, чтобы дневной свет медленно заливал помещение.

Это была обычная хозяйственная пристройка. Ни внутренних стен, ни мебели, только деревянный табурет перед старинным верстаком у одной из стен. В дальнем углу стояла дровяная печь, а к стенам, высоко под потолком в нескольких местах были прибиты многочисленные рога оленя, большинство из которых потрескались и обесцветились от времени. Должно быть, от предыдущего владельца, о котором упоминал Кинни. Он был относительно уверен, что у Шины никогда не было бы таких вещей, и удивлялся, почему она их не сняла. Опять же, она, вероятно, не проводила здесь много времени. Он мог представить себе старика, который что-то строит в этом пространстве, чинит вещи или возится со своими инструментами и безделушками, пока горит старая дровяная печь. Чего он не мог представить, так это того, что Шине было комфортно в такой обстановке.

Он огляделся, следя взглядом за тёмными контурами крыши. Вдоль перекрещивающихся над головой балок было сложено множество старых инструментов и безделушек, а у другой секции стены лежала лестница, старая модель из дерева, но всё ещё прочная, насколько он мог судить в ограниченном свете.

Пол был цементным, стены незаконченными, а маленькие окна заляпаны грязью. Ещё больше антикварных инструментов занимало большую часть пространства на стене, большинство из них были аккуратно расставлены на поцарапанных деревянных полках или свисали с колышков. В углах или на стенах висели лопаты, ручные пилы, грабли, кирки и мётлы, а в углу напротив дровяной печи стоял относительно новый снегоочиститель. Рядом с ним ржавый угольный гриль был частично закрыт пластиковой крышкой, а вдоль основания стены слева от него стояло несколько газовых баллонов, набор пустых деревянных вёдер, несколько кистей и валиков для окрашивания и бензопила. Несколько неоткрытых канистр с моторным маслом стояли на нижних полках, а на другой стояли пластиковые ящики с тысячами незакреплённых гвоздей, гаек, болтов, винтов и шайб, все в отдельных отсеках.

Ленни вышел наружу, закрыл и запер дверь, затем пошёл по подъездной дорожке обратно к дому. В начале дорожки он остановился и посмотрел на строение, всё ещё боясь войти внутрь.

Лёгкий ветерок прорезал деревья, зашуршал лесом и напомнил ему, как холодно на улице.

В Нью-Йорке никто никогда не был по-настоящему одинок, но здесь он чувствовал себя последним человеком на Земле.

Странное покалывание пробежало по его позвоночнику, вверх по шее и плечам. Скорость, с которой оно двигалось, его интенсивность и сильная дрожь, которую оно вызывало, были не похожи ни на что, с чем он когда-либо сталкивался. Страх взорвался глубоко внутри него, когда покалывание пронзило его руки и кончики пальцев, и он внезапно обнаружил, что его охватывает такой глубокий ужас, что он чувствовал, что полностью теряет контроль.

Но как только оно начало распадаться, ощущение покинуло его.

Сердце бешено колотилось, Ленни стоял на дрожащих ногах, ошеломлённый, с головокружением и пытаясь понять, что только что произошло. Что-то ощутимо более холодное, чем зимний воздух, прошло прямо сквозь него, вторгаясь, душив его и удаляясь так быстро, что всё, что осталось в его следе, было пустым чувством смятения и печали. Он всё ещё чувствовал холод в воздухе, но то, что вызвало остальное, исчезло.

Его дыхание вызвало большие облака пара. Дымчатые призраки, они извивались и устремлялись к небу, прежде чем исчезнуть, словно по волшебству, в воздухе. Ленни потянулся за сигаретами, но его зрение затуманилось, а глаза начали слезиться. Он снял перчатку и вытер их. Его пальцы всё ещё были ледяными.

Он зажёг сигарету, глубоко затянулся и медленно выпустил дым.

Возможно, он уже не чувствовал себя последним человеком на Земле.

* * *

Как только Ленни докурил сигарету, он уронил окурок и раздавил его ботинком. С удвоенной решимостью он быстро отпер входную дверь дома и вошёл внутрь, не успев больше об этом подумать.