Козёл Иуда

Ленни не может точно сказать, как долго они пробыли на пляже, хотя прошло довольно много времени. Мужчины выпили больше, как и Шина. В какой-то момент они передали друг другу бонг, и, несмотря на океанский бриз, следы резкого запаха марихуаны остаются смешанными со следами огня. Четверть луны свисает в небе, молча наблюдая, как стоит Шина, которая до этого сидела и мечтательно смотрела на огонь. Мужчины остаются сидеть на песке вокруг неё. Хотя ей едва удаётся удержать равновесие, она оглядывается на Ленни.

С выражением где-то между насмешкой и неповиновением Шина протягивает руку одному из мужчин, сидящих у её ног. Он берёт её, встаёт и обнимает её. Он и Шина вместе уходят от костра и устраиваются в тени возле мотоциклов. Частично скрытый во тьме, но не совсем вне досягаемости света от костра, Ленни наблюдает, как Шина начинает танцевать с мужчиной, позволяя ему держать её в своих объятиях, пока они вместе медленно качаются в ритме, который никто не слышит. Со временем они целуются, одеяло падает, и руки мужчины скользят по её телу.

Шина падает перед ним на колени, пока он расстёгивает штаны.

Ленни остаётся с каменным лицом и не пытается остановить происходящее, даже когда другие мужчины хихикают и одобрительно свистят. Хотя часть его считает, что он должен прекратить это, он также чувствует себя отстранённым от этого, как будто наблюдая, как перед ним разыгрывается какое-то вымышленное инсценированное событие. Ничего эротического и даже сексуального в этом нет. Он холодный, расчётливый, механический и бездушный. Если Шина считает, что это какое-то наказание, наложенное на него, какой-то детский поступок, призванный спровоцировать ревность или гнев, она ошибается.

Вечность проходит, пока один человек заканчивает, возвращается к огню и сменяется следующим. Как только все трое были удовлетворены, Шина, наконец, встаёт с колен, снова заворачивается в одеяло и, шатаясь, возвращается к огню. Когда пламя играет на её лице, Ленни понимает, что она смотрит прямо на него, её налитые кровью глаза сверкают презрением, губы и подбородок всё ещё влажные. Если бы она могла говорить в тот момент, он уверен, она спросила бы его, счастлив ли он сейчас. Он ничего не предлагает, но отказывается отводить взгляд, вынуждая её первой разорвать контакт. Она падает среди мужчин, которые приветствуют её смехом и распростёртыми объятиями.

Из холодильника достают ещё пива и раздают. Ленни игнорируют. Он стоит сбоку от костра, как и всё это время, с той же неоткрытой банкой в ​​руке, которую он прижимает к себе. Наконец он подходит ближе.

— Думаю, пора идти, — говорит он.

Мужчина с бритой головой смотрит на него.

— Отвали.

— Мы уходим, — говорит он. — Шина, пошли. Сейчас.

Она на мгновение задерживает его взгляд, затем с трудом поднимается на ноги.

— Хорошо.

Трое мужчин быстро встают на ноги.

— Она никуда не пойдёт, — говорит пузатый, беря Шину за руку и притягивая к себе. — Мы только начинаем.

— Хочешь уйти, — говорит Ленни мужчина со шрамом, — тогда иди.

Мужчина с бритой головой на несколько дюймов подходит ближе.

— Пока ты ещё можешь.

— Если я пойду, она пойдёт со мной, — говорит им Ленни, предлагая ей свою свободную руку. — Шина, давай.

Двое мужчин ведут Шину обратно к огню. Она не возражает, но по выражению её лица Ленни видит, что что-то изменилось. Она хочет уйти. Лидер сокращает расстояние между собой и Ленни, стоя так близко, что тот чувствует запах прогорклого дыхания мужчины.

— Послушай, — говорит он. — Мы выпьем ещё пива, выкурим ещё дури, а потом натянем дырку этой твоей похотливой маленькой сучки.

— Если мы уйдём отсюда прямо сейчас, это будет конец. Если нет, то вы говорите о похищении и изнасиловании.

— Мы никого не насилуем. Она этого хочет, и мы ей это дадим.

— Мы уходим. Прямо сейчас.

— Или что?

— Я остановлю это.

— Как ты собираешься это сделать, засранец? Ты собираешься убить нас всех троих?

— Нет, — выражение лица Ленни остаётся даже хладнокровным. — Только тебя.

* * *

Лёжа на кровати в полубессознательном состоянии, Ленни попытался приподняться, но ему удалось лишь слегка пошевелить пальцами. Существо, похожее на Шину, либо исчезло, либо ускользнуло за пределы его поля зрения. Остальные собрались у окон на дальней стене. Одно окно было открыто, шторы отодвинуты и убраны, открывая длинную верёвку, протянутую снаружи. Они методично тянули её, пока на полу не лежало свёрнутыми кольцами несколько футов, а затем, захватив с собой верёвку, повернулись к нему и подошли к кровати.

«Флагшток, — подумал Ленни, — это верёвка от флагштока».

Хотя дождь прекратился, верёвка всё ещё была влажной. Когда они закрепили её вокруг его шеи и туго натянули, он понял, что они намереваются повесить его на ней.

Он снова попытался драться, но шевельнулся и почувствовал, будто вырывается из бездонного сна. Его глаза нашли зеркало и символы, нарисованные на нём его кровью. Отражение за ними всё ещё было его собственным, но он едва мог разглядеть его, не поднимая головы, а когда это сделал, то увидел, что оно искажено, вытянуто и размыто.