Козлёнок Алёнушка

– Вот-вот, – кивнула Валентина, – Леонов так Оле и сказал: «Прозрачная крышка для того, чтобы никто низко не наклонялся, не рассматривал ребенка. Лизонька в последние месяцы жизни сильно изменилась внешне». Когда сестра все мне сообщила, я очень удивилась: «Куклу сожгут в крематории? А куда тело несчастной девочки денут?» Оля объяснила: «Когда домовина уедет за занавески, служители вынут игрушку и положат в гроб покойницу. А потом сожгут и тело и копию».

Но я продолжала пребывать в недоумении:

– Если ваша сестра была так талантлива, как вы говорите, то посторонние не поняли, что видят муляж. Но мать и бабушка! Их не обманешь. Или обе женщины были в курсе этой истории?

Валентина опять схватила чайник.

– Ольга задала тот же самый вопрос Леонову и услышала: «Их не будет при кремации. Когда я пойму, что дочке осталось жить считаные дни, отправлю женщин в разные страны. О кончине Лизы сообщу им постфактум».

Я снова не сдержала эмоций.

– Странно.

Валентина поджала губы.

– Да. Оле тоже показалось удивительным такое решение, но она поняла, чем оно вызвано. Оля долго состояла в связи с Леоновым, хорошо его изучила, знала, что он обожает дочь. Из-за Элизабет Никита остался жить со Светланой, которую давно разлюбил. Он не хотел, чтобы больная девочка испытала стресс от известия, что папа уходит из семьи. Сестра мне рассказала, что врачей, которые занимаются лечением порфирии, в России мало. И для большинства специалистов название болезни идет через запятую.

– Простите, не поняла, – остановила я рассказчицу.

Валентина положила в чай сахар.

– У доктора на визитке указано, что он лечит: экзема, псориаз, еще какие-то недуги и порфирию. Через запятую. Обычно это не узкий специалист по проблеме, скорей всего, он никогда не видел детей с редким недугом. Оля говорила, что Леонов нанял профессора из США, тот курировал его дочь. Лекарства девочка принимала импортные. Никита в малышке души не чаял. А вот Светлана и бабушка…

Валентина замолчала, я договорила за нее:

– Не особенно ухаживали за больной.

Собеседница продолжила:

– Елизавета свела к минимуму общение с внучкой, она просила Никиту поместить ее в клинику. Пыталась выдать это за заботу, повторяла:

– Дома сложно обеспечить должный уход.

Но сын впервые в жизни проигнорировал желание матери.

– Откуда вы все это знаете? – удивилась я.

Валентина грустно улыбнулась.

– После того как стало ясно, что дочь неизлечимо больна, Леонов стал звонить Оле. Некоторые жизненные обстоятельства так суровы, что даже такой человек, как Никита, нуждается в поддержке. Похоже, у него не было друзей, вот он и вспомнил о ней. У нее тогда уже был другой мужчина. Она в новую любовь всегда как в омут кидалась. А с прежними любовниками у нее как получалось: обида, что бросил, замуж не позвал. Вообще имя парня слышать не хотела. Оля быстро заводила новые отношения, с прежними любовниками не общалась. Но Леонов – особая история, думаю, они могли быть счастливы вместе. После разрыва Никита не звонил Ольге, а та его иначе как «мамкин подкаблучник» не называла. Но потом у бывших любовников возникла дружба. Вот такая история, роковая страсть. Правильную сестра Леонову кличку дала, он здорово от матери зависел. И что получилось из стремления Никиты Елизавете Петровне во всем угождать? Ничего хорошего. Конечно, мать важный человек в твоей жизни, но иногда ее надо на место ставить. Больше мне вам сказать нечего. Отношения у нас не всеми цветами радуги играли, случались черные периоды. Мы могли вообще не общаться, потом мирились. Я на Ольгу злилась за бесконечные романы, она меня упрекала в черствости. Дочку свою Ольга мне подкинула. Все у нас было непросто. Один раз я ей в сердцах пожелала под автобус попасть. Но и хорошее было, Оля мне звонила, плакала: «Люблю тебя». А я…

Валентина провела ладонью по лицу.

– У меня и муж, и дочка, и сыновья, и быт налаженный, я считала себя счастливой, говорила младшей: «Заканчивай по мужикам бегать, угомонись». И только сейчас, когда Оли нет, мне понятно стало. Она была всегда молодой, а я с детства старушка. Ольга веселая, жила на полную катушку: гулять так гулять, любить так любить, а когда время придет, помирать станем без сожаления. А я все чего-то боюсь, по каким-то правилам существую, невесть кем придуманным. Постоянно в напряжении: что люди подумают? И каков итог? Безалаберная Оля счастливо свои годы прожила, и ей бы понравилось узнать, что она умерла под колесами в один миг, на бегу. И благодаря Ольге у меня дочь есть. А я когда-нибудь была счастлива? Как младшая? Чего я с ней ругалась? Да из зависти. Мне тоже хотелось жить, как Оля, но смелости не хватало.

Валентина положила руки на стол, уронила на них голову и заплакала. Я быстро села рядом, обняла ее и зашептала:

– Все будет хорошо, все непременно будет хорошо, все обязательно наладится.

Глава двадцатая

Сев в машину, я включила звук у телефона, посмотрела на экран и удивилась. На ватсап прилетело множество сообщений от абсолютно незнакомых людей. Первым написал некто Апполинарий Лучезарович.

– Дома нет продуктов.