Козлоногий Бог

— Ты переживаешь за мои моральные устои, дядя Джелкс?

— Не более, чем обычно, дорогая моя. Но я знаю, какими бывают эти светские мужчины.

— Полагаю, он считает горничных своими игрушками. Тогда совсем скоро я разрушу его иллюзии. Кстати, где находится его дом?

— Он еще не решил. Я думал, что тебе захочется помочь ему в его поисках.

— Дядя, это становится все забавнее. Я прежде никогда не имела возможности выбрать дом самостоятельно. Мне всегда приходилось делать лучшее, что было возможно, с тем, что выбирал кто-то другой.

— Это будет более чем забавно, Мона. Это станет действительно полезной работой, если ты направишь его по верному пути. Парню необходимо выбраться из собственной головы или он действительно разобьется о скалы.

— Сдается мне, что я должна отремонтировать его самого точно также, как и его дом. Когда я встречусь с этим бедным молодым человеком? Я так понимаю, он молод, иначе бы ты не опасался настолько за мои моральные устои?

— Тебе должно быть стыдно за себя.

— Над этим ты не властен, дядя. Не нужно размахивать приманкой у меня перед носом. Иначе как я смогу отказаться от нее? Но тебе незачем волноваться. Я буду общаться с ним только как профессионал. Я понимаю, что лучше не напрашиваться на неприятности.

— Тогда прекрасно. Ты придешь сегодня около семи вечера и поужинаешь с нами. И надень свое зеленое платье. Я не могу видеть тебя в этой ужасной коричневой одежде. В ней ты кажешься еще более серой. Почему ты все время носишь эти темные цвета? Они делают тебя похожей на покойницу.

— Я ношу их, потому что на них не видна грязь, дядя Джелкс. И я не могу надеть свое зеленое платье, потому что другой мой дядя забрал его. Ну, ты знаешь, процентщик. Так что, боюсь, этого будет достаточно. Но как бы то ни было, я не вижу смысла наряжаться ради мужчины вроде мистера Пастона, потому что в его глазах я выглядела бы в своем лучшем наряде так, как если бы была самой обычной горничной на выходном.

Едва мисс Уилтон выскользнула за дверь, как вернулся Хью Пастон.

— Ну, Ти Джей, — сказал он. — Я выполнил свой долг перед семьей. Я пообедал со своей матерью. Бедная старушка. Она ужасно измотана этим происшествием. Она не может обвинять в этом только меня и в то же время она очень зла. Она говорит, что мне нужно было лучше присматривать за Фридой. Я сказал ей, что только лишь потому, что я не следил за ней слишком сильно, все это продолжалось так долго. Они бы сгорели гораздо раньше, если бы я строго следил за всем. И тем не менее, мать винит меня в случившемся. Это ведь ее еда. Видите ли, все ее светские амбиции разрушены. Мы ведь не принадлежим к высшему обществу, как вы могли понять. Мы поднялись лишь немногим выше, чем розничные торговцы. Друзья Фриды больше не хотят иметь со мной дел после того, что произошло; так что мы снова здесь, мы вернулись туда, откуда начали.

Старый книготорговец неодобрительно хмыкнул.

— Только представьте, они уже присмотрели мне вторую жену. Пришла моя старшая сестра и начала рассказывать о какой-то очень бедной дочери герцога, с которой она сдружилась. Я понял, что моя мать итак об этом знает, но мы вынуждены были слушать об этом снова якобы ради моего же блага. На какую жизнь я подписал себя ради фунта чая. Чай Пастона. Это очень хорошо меня характеризует. Будь оно все проклято, Джелкс, неужели они ждут, что я пойду на это снова?

— Что же вы тогда собираетесь делать? Вести распутную жизнь и наслаждаться собой?

— Да, именно это. Обжегшись на молоке, будешь дуть на воду. Я не хочу улучшать свое социальное положение, так зачем же мне тогда жениться?

— И правда, зачем? — ответил Джелкс.

— Ну, так вы не обдумали мой план еще раз?

— Я не только обдумал его, но и продвинулся дальше.

— Отлично! Куда продвинулись?

— Я встретился с художником, о котором говорил вам.

Он дал Хью визитку Моны.

— О, так это женщина? — воскликнул Пастон.

— Да. Простая. Тридцатилетняя. Компетентная. Вам она понравится. Она знает свою работу.

— Святый боже, Ти Джей, вы же не думаете, что я готов начать все это заново? Дайте мне хоть немного перевести дух. Вы ничуть не лучше моей сестры.

Т. Джелкс густо покраснел до самой макушки своей лысой головы.

— Меня не волнует, мужчина это или женщина, или «ветреный гермафродит», если этот человек знает свою работу, — сказал Хью.

— Она зайдет сегодня вечером поужинать.

— Хорошо. Планы не изменились, как я понимаю?

— Нет, планы не изменились.

Глава 9.

Джелкс раскладывал по тарелкам готовый пудинг из говяжьего мяса, выполнив эту задачу почти наполовину, когда в полузастекленную дверь магазина раздался стук.

— Хью, не подойдете ли вы к двери? — спросил он из кухни, гадая, доводилось ли Пастону раньше открывать кому-либо дверь и как он отнесется к подобной просьбе. Он был твердо убежден в том, что люди, подобные Хью, были не способны даже вытереть себе нос самостоятельно.

Он услышал шаги, удаляющиеся по клеенчатому полу магазина, звон колокольчика, когда открылась дверь, и голоса — теплый участливый мужской и холодный деловой женский.