Козьма Прутков

1991 год… Контрреволюция. Снова поменялась вся жизнь… А у Козьмы Петровича появляется персональный интернет-сайт: kozma.ru…

2010, 2011 годы… Издательство «Вита Нова» осуществляет проект нового издания Собрания сочинений Козьмы Пруткова, настоящего жизнеописания и книги: Алексей Смирнов. Прутковиада. Новые досуги.

Что сие означает?

По-видимому, следующее.

Автор может договориться с издателем о прижизненной публикации; друзья и родственники уговорить на посмертную к юбилею; но когда уже нет ни автора, ни друзей, ни родственников; нет современников; нет ни детей, ни внуков — когда уже вообще никого не осталось, кругом незнакомые лица, совсем другие люди, абсолютно другая жизнь, кто и что уговорит издателя вложить свои кровные в сочинителя, последняя рифма которого (могло б — гроб),чудовищная в своей безысходности, отзвучала более ста лет тому назад?!

Никто и ничто.

И если переиздания все-таки осуществляются и будут осуществляться впредь, то означает это только одно: перед нами классик, по-своему близкий каждому поколению, задевший вечные струны человеческой души, актуальный всегда.

Таков Козьма Прутков.

Когда речь идет о двух авторах одного произведения, бывает интересно узнать, как они работали. Случай Козьмы в этом отношении совсем необычный. У него не два создателя, а четыре. Как делили они между собой своего героя?

Владимир Михайлович и Алексей Михайлович Жемчужниковы часто указывали авторство того или иного опекуна в рукописях или письмах. Другим источником авторства служат автографы произведений. В ряде случаев оно не установлено. И тем не менее большинство творений Козьмы Пруткова исследователи давно распределили между его создателями.

Этот список выглядит так:

Владимиру Жемчужникову принадлежат:

Немецкая баллада

Разница вкусов

Поездка в Кронштадт

Мое вдохновение Аквилон

Проект: о введении единомыслия в России

К друзьям после женитьбы

Пятки некстати

Эпиграмма № III

Желание поэта

Безвыходное положение

В альбом красивой чужестранке

К толпе

Возвращение из Кронштадта

Защита памяти Косьмы Петровича Пруткова

Биографические сведения о Козьме Пруткове

Мое посмертное объяснение к комедии «Фантазия»

Разочарование

Осень

Алексею Жемчужникову:

Древней греческой старухе…

В альбом N. N.

Стан и голос

Чиновник и курица

Сродство мировых сил

Помещик и садовник

Помещик и трава

Посмертное произведение Козьмы Пруткова

Алексею Толстому:

Эпиграмма № 1

Юнкер Шмидт

Письмо из Коринфа

Древний пластический грек

Память прошлого

Мой портрет

Александру Жемчужникову:

Незабудки и запятки

Азбука для детей

При поднятии гвоздя близ каретного сарая

Любовь и Силин

С того света

Владимиру и Алексею Жемчужниковым:

Честолюбие

Черепослов, сиречь Френолог

Владимиру Жемчужникову и Алексею Толстому:

На взморье

Алексею Жемчужникову и Алексею Толстому:

Фантазия

Осада Памбы

Доблестные студиозусы

Желание быть испанцем

Звезда и брюхо

Александру и Алексею Жемчужниковым:

Кондуктор и тарантул

Цапля и беговые дрожки

Червяк и попадья

Александру, Алексею и Владимиру Жемчужниковым:

Блонды

Предположительно Владимиру Жемчужникову принадлежат:

Эпиграмма № II

Предсмертное

Алексею Толстому

Философ в бане

Александру Жемчужникову

Простуда

«Я встал однажды рано утром…»

«Сестру задев случайно шпорой…»

Некоторые материалы для биографии К. П. Пруткова

Выдержки из моего дневника в деревне

Многие из перечисленных произведений полностью или частично цитированы в нашем жизнеописании; поэтому теперь вы знаете, кого именно благодарить за доставленное удовольствие.

Из тридцати восьми индивидуальных сочинений 50 процентов приходится на долю Владимира Жемчужникова, 21 процент — Алексея Жемчужникова, 16 — принадлежат Алексею Толстому и 13 — Александру Жемчужникову. Так что количественно половина Козьмы Пруткова — это Владимир Жемчужников. Самый плодовитый из опекунов оказался и главным организатором прутковских публикаций, от журнальных подборок до Полного собрания сочинений.

Как мы уже могли убедиться, работали опекуны то индивидуально, то парами, а то и втроем. Но, так или иначе, Козьма объединил собой всю четверку и успел «попозировать» пятому брату, художнику Льву. Со временем домашняя забава вылилась в нечто, представлявшее всеобщий интерес. А еще позже стало очевидным, что государственный и частный быт вымы-шлейного чиновника и поэта отражает нечто очень важное в русской жизни и в русском характере вообще, какую-то их существенную константу, не зависящую от течения времени. Об этом в 1939 году в Белграде размышлял автор сонета «Прутков» Игорь Северянин: