Козни качка (ЛП)

Мой румянец непривлекательно темнеет на моей ключице.

— Я никогда ничем не светил перед барменом за бесплатный напиток в баре.

Ничего.

— Серьезно, Роуди? Ты никогда не подмазывался к бармену?

— И что бы я им показал мой жезл?

— Ну, или пресс, — я смеюсь.

— Если бы ты была барменом, сработало бы, если бы я показал тебе свой пресс?

Э-э, да.

— Я должна сначала увидеть его, чтобы принять решение. Возможно, у тебя под рубашкой пивной животик.

— Не оскорбляй меня. Мой пресс вырезан из самого твердого камня.

Мое сердце бьется неровно, когда я изображаю спокойствие, желая увидеть его живот, но беспокоясь, что опозорюсь, если сделаю это.

— Ну, если ты так говоришь.

Он наклоняется вперед.

— Хочешь, я тебе покажу? В конце концов, я видел твою задницу.

— Ты считаешь, что моя задница — это честный обмен на твой пресс?

— Я бы сказал, что очень даже… у тебя очень милые щечки.

Я наклоняю голову, спотыкаясь о свой язык.

— Я… я-я…

— Хочешь посмотреть?

Он так откровенно закидывает удочку, желая произвести на меня впечатление, что я сдаюсь — без труда.

— Да.

Он выпрямляется на диване, ставит стакан с вином на мой кофейный столик и встает на колени. Хватается за подол своей рубашки и…

— Странное ощущение. — Он позволяет рубашке опуститься.

— Почему?

— Теперь мне кажется, что я выпендриваюсь.

— Ты не выпендриваешься — это для научных исследований, помнишь? Бармены?

— Хорошая мысль!

Его темно-серая футболка поднимается снова, дюйм за дюймом, сжатая в кулак загорелой рукой. Мало-помалу он обнажает свой точеный живот, твердые мышцы сжимаются, когда он балансирует на диване, нога закреплена на полу.

— Если бы я была барменом, — медленно говорю я, случайно отхлебнув немного вина, — я бы дала тебе бесплатную выпивку, если бы ты показал мне этот пресс.

Он абсолютно великолепен. Такой же устрашающий, как и он сам.

Удовлетворенный, он плюхается обратно на диван.

— Я никогда… — Я оглядываю комнату в поисках вдохновения. — Просыпалась в комнате, которую не узнала.

Мы смотрим друг на друга, бросая друг другу вызов выпить.

Никто из нас не делает этого.

Пухлые губы Роуди раздвигаются.

— Я никогда не просил у учителя дополнительных баллов.

Мой подбородок поднимается вверх, и я пью.

— Ты уже знал ответ на этот вопрос, придурок. Это было нечестно.

Он игнорирует меня, бросаясь вперед.

— Меня никогда не выгоняли с домашней вечеринки.

Я прищуриваюсь.

— Я вижу, что ты делаешь, пытаясь напоить меня.

Я пью, ухмыляясь. В эту игру могут играть двое.

— Я никогда не спала с кем-то, не зная его фамилии.

Я улыбаюсь, когда он пьет из своего стаканчика, зеленые глаза сверлят меня сверху донизу.

— Я никогда не мешал моим друзьям с кем-нибудь замутить, — он ухмыляется в ответ.

Я собираюсь убить его.

Пью.

Охлажденное вино плавно опускается вниз, расслабляя ленивую улыбку, которую я сейчас направила на него, позволяя себе узнать о нем некоторые нюансы.

Он красив, но не в классическом смысле. Не так, как некоторые парни — некоторые спортсмены, — которые точеные, идеальные и красивые. Те, которых мы видим в журналах, преобразованные в цифровом виде до безупречности. Прямые носы и завораживающие глаза, безупречные — или лощённые, или что-то типа того — в эту секунду их жизни, чтобы привлечь внимание.

Стерлинг не такой.

У него есть шрамы и недостатки, веснушки на переносице, которые противоречат тому, насколько он большой и мужественный. Внушительный. Высокий, мускулистый и…

— Скарлетт?

— Хм? — Я погружена в свои мысли, алкоголь мне не помогает.

— Я никогда я не разоблачал кого-то на его собственной вечеринке за то, что он был лживым мешком дерьма.

Я хватаю подушку, чтобы ударить его ею.

— Прекрати, пожалуйста!

Его улыбка — сама невинность.

— Прекратить что?

— Перестань задавать вопросы, на которые ты уже знаешь ответ. Ты пытаешься меня напоить?

— Ты делаешь то же самое, что и я! — Его голос поднимается на восхитительную октаву. — Может быть, ты пытаешься меня напоить.

— Пфф, как будто тебе это не нравится.

— Нет, мне бы это не понравилось.

В этом нет никакого сомнения: мы пытаемся напоить друг друга.

Очень, очень непослушные детишки.

Я даже не могу посмотреть ему в лицо, когда спрашиваю:

— Какая у меня может быть мотивация напоить тебя?

— Чтобы воспользоваться мной? — В его голосе звучит надежда.

— В твоих мечтах, приятель.

Я милая маленькая лгунья.

— Так и есть. — Нейтральное выражение его лица ничего не выдает. — По правде говоря, каждую чертову ночь.

Я качаю головой; он связал меня в узел, и я смеюсь, чтобы настроение не стало еще более странным и чудесным. Боже, я напиваюсь… это даже не имело смысла.…

— Хорошо, я перестану задавать тебе вопросы, на которые уже знаю ответ, если ты согласишься сделать то же самое. Кроме того, это не так весело.

— Согласна.

— Хорошо, потому что я хочу узнать тебя получше. — Я прикусываю нижнюю губу, сосредотачиваясь. — Я никогда не… хммм, дай подумать. Я никогда не жульничала?

Роуди наклоняет голову.

— Разве ты уже не спрашивала меня об этом однажды?

— Да, верно — ты сжульничал на своем дорожном тесте, флиртуя с парнем из автоинспекции.

Мы смотрим друг на друга через диван, и он поднимает бровь.