Козни качка (ЛП)

Будь спонтанной со мной.

Тем не менее, я раздражаюсь.

— Давление со мной не работает, Стерлинг Уэйд. — Мой подбородок поднимается вверх. — Кроме того, я уже взрослая — мои родители перестали мной командовать, когда стали заставлять платить за квартиру.

Правильно: тебе не нужно разрешение, ты взрослый человек.

— Тогда что же мешает тебе сказать «да»?

Я смотрю на него одним глазом, с сомнением зажмуривая другой.

— А где я буду спать? — Для своих собственным ушей, я задыхаюсь.

Он криво усмехается, сверкая белыми зубами.

— Гостевая комната?

Он высовывает язык, как будто только что проглотил жука.

Даже делая такое лицо, он хорош собой.

— В гостевой комнате, да?

— Дональд и Ханна Уэйд сказали, что ты можешь спать в моей комнате, если хочешь, чтобы тебя окружали все мои трофеи.

Сердце подскочило к горлу.

— Ты действительно спросил своих родителей, могу ли я приехать?

— Что? Неужели ты думала, что я удивлю их какой-нибудь случайной девушкой, которую подцепил в аэропорту? Конечно, я рассказала им о тебе. — Он снова зевает. — К твоему сведению, моя мать целый час ползала по твоему Instagram. Она не хочет, чтобы я приводил в дом охотницу за шипами.

Его мать просматривала мои фотографии? Боже.

— Кстати, — небрежно добавляет он, — она считает тебя очаровательной.

— Очаровательно, — невозмутимо отвечаю я.

— Она считает тебя очаровательной. Я думаю, ты сексуальна.

— Подожди, ты тоже следишь за мной в социальных сетях? — Как это мне раньше не приходило в голову? Я слежу за ним, но не думала о том, что он следит за мной, и, очевидно, пропустила уведомление.

Я краснею.

Он хмурит брови.

— Я имею в виду… да?

Я качаю головой: вся эта ситуация совершенно нереальна.

— Я все еще думаю, что все это чушь собачья. — Я говорю это медленно, пытаясь убедить себя, но безуспешно. 

ГЛАВА 9

ДЕВЯТАЯ ПЯТНИЦА

«Пятница солнца и песка, сисек и бикини».

Роуди

— Ты можешь сделать мне одолжение и не смущать меня перед моим другом? — Я нервно сгибаю пальцы левой руки, привычка, которую я перенял от долгого стояния на поле во время бейсбольных матчей.

— Ты имеешь в виду свою девушку?

— Мама, пожалуйста, не называй ее так, когда она здесь.

— Значит, она не твоя девушка? — Она притворяется невежественной, чтобы помучить меня.

— Да, это так. Просто слышать это… — Делает меня таким идиотом, что я не знаю, что вылетит из моего рта. У меня кружится голова, и то, что Скарлетт здесь, в моем гребаном доме, заставляет меня хотеть бегать кругами по окрестностям, чтобы сжечь эту нервную энергию.

Я нервничаю. Так чертовски возбужден.

— Все в порядке, сынок. Мама клевая.

— Просто… о боже. Это будет мой худший кошмар.

Мама кладет нож, которым режет ананас, на разделочную доску.

— Почему ты так драматизируешь? — она вздыхает, отправляя в рот кусочек фрукта. Жует. — Такой взвинченный, прямо как твой отец.

Я сжимаю губы и делаю глубокий, успокаивающий вдох.

— Мам, просто… успокойся, хорошо? Не начинай планировать нашу свадьбу. Не упоминай о детях. Не спрашивай, какие книги она читает, не спрашивай…

Нехорошо так говорить.

Мама обрывает меня, подняв ладонь.

— Она не читает?

— Да, она любит читать, только не допрашивай ее насчет своих романов, ладно?

Моя мать пишет исторические любовные романы и является полным ботаником, когда дело доходит до чтения.

— А что же она любит читать? — давит она.

— Мама. Если ты поставишь меня в неловкое положение, я больше никогда не приведу ее сюда.

Она выпрямляется, прислонившись к стойке, и возмущенно выгибает спину. Как будто я ее чем-то обидел.

— Ты ранишь мое сердце. — Она прижимает руку к груди, оскорбленная тем, что я даже намекаю ей на то, что они вызывают смущение. — Я не обычная мама, я классная мама.

О, черт возьми.

— Я серьезно. Не делай ту штуку, что ты всегда делаешь, когда рядом девушки…

— Что за штуку? — Она оглядывает кухню, словно ожидая, что кто-то выскочит из одного из шкафов. — Какие девушки?

— Эта штука! — Мои руки машут вокруг, как будто они независимы от моего тела. — Эта штука — дети, свадьбы и все такое.

— Стерлинг Аарон, я даже не знаю эту девушку. Я, конечно, не стала бы говорить о детях в ее присутствии. — Наступает короткая пауза. — Но почему? Она любит детей?

Я так облажался.

— Я просто не хочу, чтобы ты ее пугала.

— Но почему? — Она наклоняется вперед, опершись локтем о стойку, глаза блестят, в них светится живой интерес. — Она тебе действительно нравится? Это серьезно? — Мама осеняет себя крестным знамением. — Я буду вести себя наилучшим образом, обещаю.

Дерьмо. Это тоже не очень хороший знак.

Видите ли, дело в том, что мои родители — особенно моя мать — всегда были чрезмерно вовлечены в то, что касается меня. Как их единственный сын — и тот, кто был атлетически сложен — независимо от того, насколько они были заняты или как часто путешествовали по работе, они всегда были на моих играх.

Слишком много вложено. Чрезмерный энтузиазм. Сверхактивное воображение.