Козни качка

— У вас с обратной стороны двери висит меню. Ты заполняешь его и вешаешь возле своей каюты. Кто-то приходит и забирает его, а на следующее утро они доставляют то, что вы обвели. — Ее губы сжимаются. — Однажды Стерлинг заказал нам по одной штуке всего и заказал доставку в семь утра.

Черт, это было забавно — блин, как же они разозлились.

— Эй, я пришел и съел все это.

— Но если бы ты этого не сделал, это все бы испортилось и пошло в отходы.

Я подхожу к маме и целую ее в приподнятую щеку.

— Да ладно тебе, это было забавно.

— Это было не смешно, не тогда, когда ты в отпуске и твой двухсотфунтовый ребенок забирается на кровать с подносами еды, и особенно не тогда, когда ты пытаешься быть романтичной с мужем во время отпуска.

— Господи, мама! — Разве нет ничего святого?

Она пожимает плечами.

— Я просто указываю на очевидное. Твой выбор времени всегда был отстойным.

— И теперь нам пора уходить.

Мы со Скарлетт спешно уходим, сцепив пальцы, торопясь найти корабельный амфитеатр.

Мы здесь уже десять минут, когда я впервые начинаю дремать. На сцене костюмированные члены команды танцуют по сцене, большая лесная сцена висит на заднем плане. Тень деревьев вырисовывается, подсвеченная синими огнями, и, честно говоря, я понятия не имею, что, черт возьми, должно происходить.

Мои родители живут ради этого дерьма.

Мне, однако, чертовски скучно, и я откидываюсь на спинку стула, расставив ноги и ударившись головой о стену, чтобы закрыть глаза.

Я зеваю.

Отключаюсь, мысли блуждают.

Интересно, что будет, когда мы вернемся с каникул в школу? Я никогда ничего не делал наполовину, и я не собираюсь начинать с нее.

Когда мы вернемся, я скажу ей, что люблю ее и надеюсь, что мы сможем наладить наши отношения.

Скарлетт ловит меня, когда я сдерживаю зевок тыльной стороной ладони, и слегка тычет в ребра. Наклоняется к сцене и шепчет:

— Может, пойдем? У тебя усталый вид.

Я вымотался, но и она тоже.

Тем не менее, я пожимаю плечами, не желая прекращать ее веселье.

— Только если ты не хочешь остаться.

Ее глаза изучают меня в темноте.

— Мы можем идти. Я не возражаю пойти в номер.

Слава богу.

— Ты уверена?

— Определенно. — Она кивает. — Да.

— Ладно. — Я встаю, хватаю ее за руку и веду в темноте по театральному проходу. — Давай убираться отсюда к чертовой матери.

Мы выскальзываем, бросаемся к лифтам, прижимаемся к зеркальной стене одного из них, когда к нам втискиваются десять человек. Я ловлю ее взгляд поверх полудюжины голов, шевеля бровями. Нащупываю ее руку за спиной старого лысеющего чувака, ласкаю ее ладонь указательным пальцем.

Мы вместе выходим на восьмом этаже, идем по узкому коридору, сталкиваемся через каждые несколько шагов, смеемся. Флиртуем.

Когда подходим к двери, я притворяюсь, что забыл ключ в комнате, и Скарлетт хлопает меня по руке, когда я наконец выуживаю его из заднего кармана.

Предвкушение гудит в моем теле, когда я провожу ключ-картой перед ее сенсором на двери, маленький зеленый огонек открывает нам вход с миганием.

— Ты собираешься принять душ?

— Я должна — чувствую себя ужасно грязной…

— Дамы вперед.

— Спасибо. — Скарлетт обходит меня, собирая свои вещи. Сняв ожерелье и другие украшения, она кладет все это на стол. — Это не займет у меня много времени.

— Не торопись.

Я плюхаюсь на кровать, закидываю руки за голову, наблюдаю, как она суетится, скрещиваю ноги в лодыжках. Невзначай изучая факты о ней. Те мелочи, о которых я буду мечтать, лежа ночью в постели: ее тонкие запястья и то, как она потирает их, сняв браслет. То, как поджимает губы, когда смотрит на себя в зеркало. Насколько мала ростом по сравнению со мной, когда расстегивает свои туфли на танкетке, но не тогда, когда мы лежим горизонтально на кровати.

Скарлетт начинает вытаскивать маленькие черные заколки из волос, укладывая их одну за другой на стол, расплетая косу. Разматывая ее с макушки головы.

Они падают ей на спину, волнистые и густые. Растрепанные.

— Есть ли способ оставить их, как есть?

— Мои волосы? — Она поворачивается, касаясь прядей кончиками пальцев. — Тебе нравится вот так?

— Да. Это очень мило.

Довольная, она продолжает ходить босиком по комнате. Просит меня расстегнуть ее платье. Хватает свежее белье и пижаму из крошечного шкафа в каюте, исчезает в ванной, включает душ и пользуется туалетом.

В течение десяти минут она в ванной снимает макияж и делает то, что, черт возьми, делают девушки в ванной, дверь открывается с щелчком на одиннадцатиминутной отметке.

Моя девочка быстрая.

Белое полотенце обернуто вокруг ее головы в виде тюрбана, она надела это жалкое подобие пижамы: прозрачная белая майка — та, через которую я вижу ее соски, — розовые трусики с овечками и ничего больше.

Интересно, знает ли она, что я могу видеть ее сиськи через этот топ, но я далек от того, чтобы указывать на это.

Я спортсмен, а не идиот.

Слезая с кровати, хватаю свое дерьмо для душа и клянусь войти и выйти как можно быстрее.

Пять минут.

Максимум.

— Сейчас вернусь. 

*** 

— Ты волнуешься по поводу завтрашнего дня? — спрашивает Скарлетт, когда я снова ложусь в постель, одетый только в черные боксеры.