Козни колдуна Гунналуга

— Мы только остановились на короткий отдых, — возразил Овсень вполне чистосердечно и простодушно, строя из себя человека недалекого и лишенного всякой хитрости. — На воде хорошо, но ноги иногда просят твердой опоры, чтобы отдохнуть от качки. Все мореплаватели мира совершают временные стоянки. Ни в одной стране мира это не возбраняется.

— Тем не менее за это придется платить…

Эти слова прозвучали уже строго, если не угрожающе.

— И сколько, интересно? — вопрос был задан все так же простодушно, и даже казалось, что сотник сейчас же готов для начала поторговаться, чтобы сойтись на наиболее выгодных условиях, а потом развязать тесемки своего подвешенного к поясу кошеля, чтобы выполнить требование.

— Отдайте нам одного человека… Того, на которого мы укажем…

Овсень переглянулся с юношей. Ансгар твердо поджал губы и сжимал левой рукой меч с напряжением. Но сотник успокаивающе улыбнулся.

— А на какого человека вы покажете?

— Сначала договоримся, а потом мы покажем… — мрачно настаивал свейский воин.

— Ну, нет, так не годится… — простота из Овсеня так и лезла наружу. — Я веду переговоры, и я не могу на это согласиться. Вдруг вы укажете на меня? Зачем мне это нужно? Нет. Ты уж, добрый человек, сначала скажи, кто тебе нужен.

Свей выдержал недолгую паузу, раздумывая, потом сказал:

— Ладно. Есть у вас вот такой человечек, — и показал рукой чуть выше своего колена. — Ростом с ребенка и с детским голосом, но человек взрослый, бородатый и очень волосатый. Извеча… Человечек этот ходит с большим мешком. Он нам очень нравится. Мы хотим забрать его вместе с мешком.

— Нет среди нас такого человека, — развел руками Овсень.

И говорил это предельно искренне, глядя собеседнику в глаза настолько честно и простодушно, что трудно было ему не поверить.

Но переубедить шведского воина было трудно.

— Есть у вас такой человек. Мы не можем ошибаться. Наши сведения верны.

— Я готов поклясться духами своих умерших родителей, — сказал сотник, — что такого человека среди нас нет.

— Я тебе не верю, — возразил свей. — Уважать или не уважать дух родителей, это дело твое, мое дело — поставить условие. Если через час на берег не будет выведен этот человечек, мы вас атакуем, и человечка этого возьмем живым или мертвым. Нам все равно.

— Я никогда не обманываю, — сказал Овсень, и голос его из простодушного стал вдруг весомым и грозным. — У меня привычки нет обманывать. Тем более когда мне угрожают. Это против моего чувства собственного достоинства — обманывать противника в словесном разговоре. Так противник может по недоумию подумать, что я его боюсь, а это будет неправдой. Я, конечно, не чужд хитрости, когда идет бой, но там совсем другое дело, потому что любой ложный выпад тоже является обманом и любая засада тоже. Но сейчас бой между нами не начался, и потому я утверждаю, что я не обманываю. Тем более что я поклялся духом своих умерших родителей. А что касаемо вашего желания повоевать, то, как говорят у нас, милости просим. Мы найдем место для ваших могил в приливной полосе. Надеюсь, вам там понравится.

Это уже было оскорблением, и свейский вой непроизвольно положил руку на меч. Но вовремя остановил себя, потому что Ансгар сделал то же самое, и зашевелились воины с луками на борту ближней ладьи. А свей знаком был, наверное, со славянскими стрельцами, поскольку славянским языком он владел хорошо.

— Я поставил условия. Ваше дело, согласиться на них или нет, — сказал он сухо, развернулся и, прямой как палка, пошел на свой драккар.

Трап убрали тут же, гребцы заработали веслами, и лодка легко снялась с берега, в котором не увязла глубоко.

Сотник и конунг провожали драккар взглядом.

— Ты не понял, кого они просили, — сказал Ансгар, хотя воин даже имя назвал.

— Я понял. Потому так смело и клялся, — улыбнулся Овсень.

— Но…

— Они просили маленького человечка Извечу. А я клялся, что у нас нет такого человека. Извеча не человек, он — нелюдь, и я говорил правду. Нежели ты думаешь, что я стал бы лгать, когда упомянул дух своих умерших родителей? Я слишком люблю и уважаю их, чтобы бросаться такими словами.

Теперь уже засмеялся Ансгар…

* * *

Ладья Большаки вернулась к лагерю быстрее, чем до него дошли Овсень с Ансгаром. Любопытство заставляло гребцов налегать на весла. На берегу вокруг руянского сотника собрались воины, обсуждая переговоры и предполагая, о чем там мог идти разговор.

Навстречу самим переговорщикам, не желая дожидаться их возвращения, вышли Велемир со Смеяном. Видели, что сотник с конунгом смеются, и тоже не показывали лицами грусти.

— Что нужно жадным свеям? — спросил Смеян. — Большака говорит, что они его боятся и потому не нападают. И попытаются что-нибудь выторговать перед тем, как уйти. Говорит, что все свеи такие…

— Сейчас расскажем… — сотник шагнул в круг. — Живан где?

— Уже ушел. Наверное, готов уже стрелять, — сказал Велемир. — Хотя он пошел в обход, но пошел быстро. И должен или быть на месте, или вот-вот на место подойти.

— И хорошо. Будем ждать его сигнала. Костер разводите.

— Зачем? — спросил Большака. — Свеи уже уплывают?

— Они обещали атаковать нас через час.